О.И. ЕЛИСЕЕВА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ

(C) 1991.

История первая
О том, как Старикашка Игоревич познакомился с великими русскими-советскими писателями.

Старикашка Игоревич, а уж его-то вы все знаете, плыл на резиновой надувной лодке по Великой реке. Те, кто хоть раз плавал на надувных лодках, знают, какое неприятное чувство возникает у гребца, когда он собственной попой ощущает всю глубину и мощь реки под неверным, ежеминутно колеблемым резиновым дном. Мурашки бежали по спине Игоревича, когда огромные рыбы, всплывая к поверхности реки, задевали плавниками его суденышко.
Справа по борту, в густом ивняке, Игоревич приметил слабый отблеск костра, но не поплыл к нему сразу, а причалил метрах в 30-ти. (Мало ли, кто может жечь по ночам огонь. Это ведь вам не Голландия какая-нибудь!) Старикашке меньше всего хотелось наткнуться на компанию злобных мягков, пропивающих очередную добычу, или на мрачно слоняющихся в поисках великих мыслей одиноких вакавчиков: они бывают очень рассержены, если их отвлекут от самосозерцания, и разрывают обидчиков в клочья.
Игоревич осторожно раздвинул ветки: у костра сидели двое незнакомцев малоутешительного вида. Один из них действительно был Вакавчиком, но довольно крупным и лохматым (такие обычно не нападают первыми), второй выглядел совсем как иностранец: у него были крупные очки и растянутый свитер, черные короткие волосы на голове он рассеянно закручивал грязным пальцем во множество косичек-эмбрионов, как делают китайцы. Эта парочка не вызвала у Игоревича опасений, и он смело шагнул к огню.
- Не приютите ли путешественника на ночь? - любезно осведомился Старикашка, снимая соломенную шляпу.
- Валя, кто это? - флегматично спросил китаец, даже не взглянув в сторону гостя.
- А я откуда знаю? - огрызнулся мрачный Вакавчик. - Сам у него и спроси.
Прием был холодный... Я бы даже сказала, приема не было. Но на огне уже начинал пузыриться котелок, а среди кустов за спиной Вакавчика Игоревич заметил гостеприимно откинутый полог палатки.
Палатка! О, палатка! Сухая, вся закиданная спальными мешками и сумками! Лапник и резиновые коврики! Ради этого Старикашка готов был вынести даже общество таких грубиянов.
- Меня зовут Старикашка Игоревич, - учтиво поклонился он.
- Что я сам что ли не вижу? - Вакавчик гневно повел усами.
- Не могли бы вы меня приютить, ну хоть на одну ночь? - взмолился гость. - Такой холод!
- Проваливай, проваливай. У нас у самих есть нечего. - Вакавчик помотал головой. - Вот вода кипит, а что туда бросить? Где макароны, Сема? Я спрашиваю, где? - он метнул испепеляющий взгляд на приятеля.
- Я не виноват, - застонал китаец и закрыл лицо руками. - Мне очень хотелось есть.
- Сточить, ночью, в одиночку, сухие! - презрению Вакавчика не было границ. Китаец заплакал.
- Сидеть на берегу огромной реки, среди леса, и не знать, что есть? - возмутился Игоревич. - А если я за полчаса приготовлю вам рагу по-божественному, вы меня пустите в палатку?
- Ну готовь, - с сомнением пожал плечами Вакавчик.
Игоревич заметался по полянке. Он гнул ветки деревьев, подлезал под коряги и, наконец, с торжествующим видом свалил у костра гору каких-то грязных скользких корешков, листиков и червивых поганок.
- Это все? - жалобно поинтересовался китаец.
- Пойдем, Сема, спать, - мрачно сказал Вакавчик и двинулся к палатке.
Но Игоревича это не остановило. Он вынул из кармана перочинный ножик и принялся очищать от земли свои находки. Потом Старикашка еще долго возился с котлом, дул на уголья, приплясывал и шептал нанайские гимны богу огня Огды. Хозяева нарочито храпели из палатки. Когда через полчаса из котла потянуло сытным духом грибного рагу, оба, как по команде, высунули головы, и Игоревич широким, гостеприимным жестом пригласил их к огню.
- Это невообразимо! - чавкал китаец. - Меня зовут Ден, литературный псевдоним - Семен Безымянный. Я великий русский-советский писатель...
- Детский-советский писатель. - презрительно поправил его Вакавчик. - Разрешите представиться.
Он встал, обтер руку об штаны и подал ее Старикашке:
- Валентин Эскизов, ответственный редактор международного журнала "Сотоварищ", Московского отделения Сотоварищества Российских сотоварищей.
Игоревич был подавлен и до глубины души польщен таким знакомством.
- К своему стыду не могу вспомнить ни одной из ваших бессмертных вещей, - зарделся он.
- Ну как же?! - возмутился Вакавчик. - А "Трагическая поэма о великом противостоянии"? "На ветвях висят желудки, - угрожающе продекламировал он. - Мерзкие и злы-ы-ые!"
При последних словах Вакавчик затряс руками и скроил такую рожу, что Старикашка предпочел спрятаться за бревно.
- "А под ними незабудки, - умиленно продолжал Ден, - нежные такие".
- Вещь, - сказал Игоревич, вставая. - А где издается ваш журнал?
- Видите ли, - замялся Вакавчик, - дело в том, что в данный момент мы, как бы это сказать, не имеем достойного помещения... И все номера, их пока 3, отчасти... Ну, знаете, Ден набивает ими спальник, чтоб не мерзнуть ночью.
- А-а, - разочарованно протянул Игоревич.
Все молчали с минуту, усиленно работая челюстями и делая вид, что нить разговора прервана только из-за еды.
- А с чем была вся эта вкуснятина? - спросил Ден, облизывая ложку. Старикашка приосанился:
- Да так, мелочи. Что под рукой было. Пара сатанинских грибов, мухоморец, гусиный лук, древесные наросты, горсть бузины и щепотка волчьей ягоды, для запаха, конечно. Ну и два червяка мимо проползали, беседовали - жирные такие...
Он не успел договорить. Ден опрометью бросился в ближайшие кусты, и оттуда раздались натужные, квакающие звуки.
Ни один мускул не дрогнул на лице Вакавчика. Он сложил руки на животе и, посмотрев на небо, заметил:
- Тучи нагоняет.
- Да уж. Только бы не гроза, - поддержал его Игоревич.
- Надо всегда надеяться на худшее, - философски протянул собеседник. - Есть ли у Вас с собой что-нибудь для спанья?
- О, да, - просиял Старикашка. Он вытащил из-за пазухи черный сверток и принялся раскладывать его. Это была знаменитая сумка Старикашки Игоревича. Да, да, та самая, черная, кожаная, с двойным дном, в котором можно сушить сигареты, и множеством карманов.
-Да уж, - с сомнением крякнул Вакавчик. Но уже через минуту его скепсис сменился искренней завистью. Посредством множества разнообразных молний и застежек сумку Игоревича можно было умять до размеров кошелька и разложить до объема спального мешка. Она раздувалась, как дирижабль, и собиралась, как беззубый старушечий ротик.
Вот это была вещь! И Ден, глубоко неравнодушный к всякого рода штукам, штучкам и штуковинкам, чуть не вскрикнул, выходя из-за кустов.
- Лезьте-ка в палатку, - сурово приказал им Вакавчик. - Уже ветер начинается.
И действительно, слабый ветер пробежал по листьям деревьев и на мгновение стих. Ден и Игоревич, послушавшись совета редактора, юркнули в палатку, и почти тут же первые крупные капли застучали по плохо натянутому брезенту.

История вторая
О ночной грозе и о том, кто такой Бергамот.

- Ну начинайте, - сказал Старикашка Игоревич, с головой забравшись в свою сумку так, что сквозь щель незастегнутой молнии поблескивали только уголья его черных глаз.
- Что начинать? - грозно осведомился Вакавчик.
- На что ты намекаешь? - пискнул Ден. - Мы вовсе не... К тому же тут темно.
- Как что начинать?! - Игоревич от возмущения даже фыркнул. - Страшные истории, конечно!!! Ночью, в грозу, да еще под шум сосен над головой положено рассказывать страшные истории!
- Страшные истории? - в один голос выдохнули великие русские-советские писатели. - Какие бы это, например?
- Ну-у, - протянул Старикашка. - Про гроб с музыкой, про невесту-призрак, или про Бергамота, на худой конец.
- Ты предложил, ты и рассказывай, - Вакавчик почесал нос. - Про Бергамота - это внушительно.
- Про Бергамота очень страшно, - понизил голос Игоревич. - И небезопасно, - добавил он едва слышным шепотом. - Бергамота можно накликать!
Как вы понимаете, после таких слов сотоварищи в голос потребовали про Бергамота.
- Ну хорошо, - Старикашка приподнялся на локтях. - Слушайте. Далеко, далеко отсюда, если идти 100 дней и 100 ночей по лесам и болотам на северо-восток, стоит город, который начинается на "3" и кончается на "СК". Это ужасное место. У подножья крепостных стен шумит по плоским каменным террасам водопад. А в самой середине города стоит огромная башня из красного кирпича, в ней-то и живет Бергамот.
Каждый месяц, в день, приходящийся на полнолуние, но лишь тогда, когда небо покрыто тучами, дует пронизывающий ветер и желательно идет дождь /вот как сейчас/, Бергамот вылезает из башни и с диким шумом обрушивает свое громадное лохматое тело в воды водопада. Упаси бог в это время запоздалого прохожего или подвыпившего гуляку брести по берегу.. Бергамот поднимает над волнами свою безобразную голову с горящими красными фонарями глаз, разевает пасть и длинным языком с присосками хватает несчастного. Горе тому, кто не сможет вырваться! Бергамот опускается с жертвой под воду и по лабиринту подземных пещер уносит ее в свою страшную башню, где пожирает.
Палатка осветилась мгновенным светом молнии, потом раздался страшный удар грома.
- Раз ночью, - продолжал Игоревич, - я брел по берегу...
Ден тихо пискнул из-под одеяла и жалобно зашуршал рукописями.
- Вдруг над водой с ужасным плеском поднялась какая-то отвратительная глыба, что-то липкое обвилось у меня вокруг пояса. Душа ушла в пятки, но я изловчился и ударил чудовище сумкой по носу. Оно от неожиданности выпустило меня на секунду, и я вставил ноги...
- Господи, как все хорошо кончилось! - выдохнул трепещущий детский писатель.
- Да-а уж, - скептически протянул Старикашка Игоревич. - Для жителей города, может быть. Но не для меня.
- Все в мире относительно, - сбивая плевком комара, заметил Вакавчик. - А в чем дело?
- А дело в том, - торжественным голосом произнес Игоревич, - что в ту же ночь Бергамот покинул город и отправился на поиски своего обидчика - то есть меня! Видимо, ему никто и никогда не давал отпора, и теперь чудовище блуждает по свету, мечтая о своей уплывшей добыче. Может быть, и сейчас он бродит где-нибудь по близости...
В этот миг раздался удар грома. Ден снова спрятался в мешок.
- Вот мы с вами дураки! - хлопнул себя по лбу Вакавчик. - Котелок-то еще наполовину полный, туда же вода, наверное, заливается!
- Надо внести его внутрь, - предложил Игоревич, - и поставить в углу. Кто пойдет?
Повисла тягостная пауза. После рассказа о Бергамоте никто не хотел сделать шаг в темноту.
- Пусть Ден идет, - сурово приказал Вакавчик.
- Почему это я? - возопил детский писатель. - Я уже сплю! Хр-р-р!
- Нет уж, давай, давай, - толкнул его в бок Игоревич. - Мне тем более не положено: я старый и больной. К тому же я рассказывал страшную историю.
- А я старший по званию, - фыркнул Вакавчик.
Бедняга Ден, до того бледный, что это было заметно даже в темноте, пополз к выходу. Но не успел он сделать и нескольких движений, как все услышали чьи-то шаги. Кто-то большой и неповоротливый шлепал вокруг палатки, задевал за растяжки и грозно отдувался: "Уф, уф!"
- Бергамот!!! - во все горло заорал Ден и с размаха плюхнулся на Вакавчика.
- Идиот! - взвыл в свою очередь Вакавчик и въехал ногой по колу.
Только героическое усилие Старикашки Игоревича предотвратило финальную катастрофу с падением палатки и возней в мокром брезенте.
- Ден, а Ден, ты где? - позвал Вакавчик в темноте.
Ден не ответил, он заполз в самую глубь рукописей и там мелко дрожал. Тем временем о н о навалилось на стенку палатки и начало чавкать.
- Многоуважаемый Бергамот! - дипломатично обратился к нему Вакавчик. - Сейчас уже поздно, ночь на дворе. Давайте завтра обо всем поговорим. Мирно, без истерик. Вы предложите нам свои условия выдачи Вашего врага, мы - свои. Обсудим, подпишем протокол...
- Я требую политического убежища! - завопил Старикашка Игоревич. -Я эмигрант, беженец, репатриант и апатрид!
- Требование отклоняется, - сурово заявил Вакавчик. - Если бы ты скрывался от Бергамота по политическим убеждениям...
- Очень даже по политическим! - орал Игоревич. - Он меня съесть хочет!
- Заносится в протокол, ставится на обсуждение. Сема, что ты скажешь? - редактор пнул Безымянного ногой.
- Валя, мы же не сволочи, - выдавил из себя великий детский писатель.
- Это еще как посмотреть, - неожиданно заявил Игоревич; ему вдруг стало все равно. - Вам шкура своя дороже. Я лучше сам к нему выйду. Зачем тянуть? Вы меня ни накормить, ни пустить не хотели. Сволочи и жмоты! Вот именно, жмоты!
Он сделал попытку вынуться из сумки, но тут на нем повисли пристыженные сотоварищи:
- Сиди, придурок. Приблудился, да еще бегемота какого-то с собой привел. Ляг, не отсвечивай!
За брезентовой стеной Бергамот пару раз хрюкнул, встал и зашлепал прочь, тяжело отдуваясь на ходу.
- Сваливает, Валя! Ей богу, сваливает! - горячо зашептал Ден.
- Вещь! - заключил Вакавчик.
К чему относилось его последнее замечание: к Бергамоту ли, грозе, или ночному приключению - не ясно. Когда Старикашка Игоревич через полчаса окликнул своих, новых знакомцев : "Спите?" -ему никто не ответил. Вакавчик выводил умопомрачительные рулады и гремел, как полковой оркестр. Игоревич поднял лист 2-го номера журнала "Сотоварищ" за прошлый год, под которым свернулся Ден: великий детский писатель тихо улыбался во сне и шевелил губами, повторяя что-то неосмысленное.

Когда Старикашка Игоревич проснулся, солнце било в щель колеблемого свежим утренним ветерком полога. Где-то в вышине щебетали птицы, а хулиганки-ласточки катались по крыше палатки.
Сотоварищи тоже неохотно продрали глаза.
- Что это было ночью? Такое страшное? - спросил Ден, садясь. - Нам все приснилось, да?
- Гм-м, - угрюмо покачал головой Игоревич, пытаясь справиться с заевшей молнией правого кармана, без которого невозможно было начать генерального расстегивания. - Всем троим сразу сниться не может.
- Бывают массовые галлюцинации. - Вакавчик встал на корточки и пополз к выходу.
Полог заколыхался, пропуская внутрь холодный воздух, и тут все услышали саркастический смех редактора.: "Тс-с, тс-с, тс-ссс".
- А Бергамот-то действительно ночью был здесь! И сожрал все рагу!
Ден замер, а на лице у Игоревича расплылась холодная высокомерная улыбка. Он вылез из палатки. На месте костровища была огромная черная лужа, вылизанный котелок валялся под корягой.
- Завтрака нам, кажется, теперь не дождаться до вечера, - уныло заявил Старикашка. - Сухие дрова никто не догадался спрятать от дождя!
- Можешь взять топор и прогуляться по лесу, - ободрил его Вакавчик. - Вдруг найдешь сухое дерево. Я перетяну палатку, а Ден пусть сходит за водой.
- Ни за что! - сказал Ден, высовывая голову. - Здесь кругом грозящие катастрофы! Я не герой. Да, я не герой. Ну и что из этого? - И он снова забрался внутрь.
- Как хотите, - пожал плечами Игоревич. - Я пойду пройдусь.
Никакого сухого дерева он, конечно, не нашел. Он его даже не искал, ведь главной целью утреннего променада Старикашки были вовсе не дрова. Игоревич направлялся к своей лодке. В кармане у него лежала свернутая кошельком сумка, в руках поблескивал топор, наивно врученный ему редактором всемирного журнала. Старикашка чувствовал себя свободно и весело; компания трусливых литераторов успела ему надоесть, и он уже предвкушал, как оттолкнет лодку от берега, и она легко заскользит по сияющей глади реки.
Однако, то ли дождь размыл все дорожки, то ли вчера были уже сумерки, и Игоревич не четко запомнил место, где вытащил лодку, но с каждым шагом вперед беспокойство все больше охватывало его. Вот специально надломленная им ивовая ветка, вот спуск к воде и ржавая консервная банка - он хорошо приметил их в прошлый раз. Здесь, вот здесь, на этом самом месте должна была лежать его чудная надувная лодка, предусмотрительно перевернутая днищем вверх. Лодки не было.
Зато все "место преступления" было истоптано таинственными плоскими следами чьих-то больших косолапых ног. Был ли это враг? О, да! Он похитил лодку Игоревича, чтоб отрезать ему пути к отступлению.
Старикашка половчее ухватил топор и быстро двинулся по направлению к стоянке сотоварищей.
- Hу что? Нашел дрова? - осведомился Вакавчик, уже перетянувший палатку и сам сходивший за водой.
- Нет. Но это не важно, - отрезал Игоревич. - Собирайтесь. Медлить нельзя. Он действительно здесь и кружит вокруг лагеря.
- Откуда ты знаешь? - Вакавчик сразу понял, о ком идет речь.
- Я видел следы. Да не рассусоливайте вы! - с досадой воскликнул Старикашка. - Есть здесь что-нибудь поблизости попрочнее палатки? Возможно, нам придется выдержать штурм!
- Бедные мы, бедные, - заскулил Ден, с фантастической скоростью скатывая спальники и упихивая рукописи в рюкзаки.
- Недалеко отсюда есть старый заброшенный монастырь, - в раздумье протянул Вакавчик.
- Уже неплохо, - воспрянул духом Игоревич.
Бегство было стремительным. Через четверть часа их взору открылись величественные белые стены, частью уже рухнувшие, частью исписанные бессмысленными гойскими письменами.
- Вон та башня с часами нам подойдет, - заявил Вакавчик.
- Судя по всему, скоро полночь, - ядовито заметил Старикашка, глядя на часы, показывавшие без пятнадцати двенадцать.
В башне пахло сыростью и прелыми яблоками. Не успели беглецы и шага ступить по скрипучей, деревянной лестнице, уходившей к самой кровле, как откуда-то сверху раздался грозный голос:
- Я же просил до обеда мне не мешать!
Сотоварищи затаили дыхание, Игоревич вытянулся, как струна.
- Крысы, - буркнули на верху. - Крети-и-ины! - И вниз полетел здоровенный фолиант в деревянном, обтянутом кожей переплете, стучавший на каждой ступени лестницы застежками.
Том пролетел бы мимо вполне благополучно, если бы паника не охватила ряды великих советских писателей, и Ден не ринулся бы вниз впереди собственного визга. Послышался скрип половиц, и на вершине лестницы появился маленький рыжий человечек со сжатыми кулаками.
- Вы что за публика? - тоном хозяина этих развалин спросил он.
Игоревич, загадочно улыбаясь, сделал шаг ему навстречу. Грозный метатель фолиантов обомлел и рванулся вперед.
- Старикашка! Зай гезунд! - послышались прочувствованные всхлипывания и хлопки по спине. - Мы тебя уже похоронили.
- Господа, - учтиво сказал Игоревич. - Позвольте вам представить моего друга, знаменитого религиозного мыслителя Гальмитена А.Янского. А где же твоя героическая супруга? - осведомился Старикашка с некоторой дрожью в голосе. - Неужели мы потеряли ее в ту ночь в степях?
- Кого это вы потеряли в степях? - раздался за их спиной веселый женский голос.
Игоревич, оборвав речь на полуслове, ринулся к вошедшей. Теперь объятья и поцелуи были куда продолжительнее:
- А это госпожа А.Янски, великий воин Понтийских степей и мой друг.
Сотоварищи по очереди поцеловали ее маленькую крепкую ручку.
- Вы, наверное, голодные? - осведомилась она. - Теперь я понимаю, как Игоревич заработал себе гастрит. Мойте руки и марш за мной!
- Мы бежим от Бергамота, - невпопад вставил совершенно одуревший от дамского общества Ден.
- Как? У меня за столом будет еще кто-то? - испугалась хозяйка. -Ему может не хватить. В конце концов надо же предупреждать хотя бы за час!
- Я думаю, матушка, - сказал успокаивающим голосом Игоревич, -Бергамоту не хватит, даже если он сожрет нас пятерых.
- Что ж, тогда надо подпереть ворота бревном, - предложил Гальмитен.
- И поднимайтесь на стену. У меня уже все готово! - тряхнула головой его жена. - Терпеть не могу, когда обед стынет.
Стол был накрыт на монастырской стене, откуда открывался вид на живописные окрестности. В центре стола стояла дымная кастрюля макарон с тушенкой - мечта многих месяцев бродяжьей жизни Игоревича. Со Старикашкой сделалась тихая голодная истерика.
- Кайф! - протянул Ден, еще не зная, что ему больше нравится: обед или хозяйка.
- Мы путешествуем в поисках старинных рукописей, - сказала г-жа А. Янски.
- Я пишу свою вторую книгу из цикла "Неосмысленное", - пояснил Гальмитен. - "Абсурдолингвистика в ее фаллическом разрезе: о терминах "гой" и "туп" в русском фольклоре".
- У фаллолингвистики большое будущее, - оживился Вакавчик.
- Не думаю, - покачал головой хозяин.
- А Николай Кузанский? - настаивал редактор.
- Кто такой Николай Кузанский? - потихоньку спросил Ден у хозяйки.
- Кажется, диссидент какой-то, - ответила она, разливая чай. -Вроде Буковского или Синявского, точно не помню.
Наевшись, Старикашка Игоревич откинулся на спинку стула и завел с Гальмитеном беседу о каких-то неведомых сотоварищам мифических персонажах из времен их бурной юности. Г-жа А.Янски вздохнула и сгребла со стола гору грязной посуды. На этот раз Деном не надо было помыкать, великий писатель сам вызвался нести к колонке два блюдечка.
- Просто удивительно, - сказал он, - как это Вы отваживаетесь покидать дом и путешествовать с мужем, по заброшенным монастырям?
- Ха! - хмыкнула г-жа А.Янски. - Если бы у меня был дом, я бы еще три раза подумала: покидать его или нет? А когда тебе некуда возвращаться, придумать тему научной командировки - дело плевое. Впрочем, дом - это не обязательно 4 стены, - она грустно улыбнулась.
- Вы правы, - горячо сказал Ден, по сих пор считавший, что скитальцев на свете всего двое: он и Вакавчик.

- Так вот, - сказала г-жа А.Янски, поднимаясь на стену с горой чистой посуды, - теперь вы сыты, и мы можем поговорить о ваших делах. Кто там за вами гонится?
- Бергамот! Кто же еще? - возмущенно пожал плечами Игоревич.
- Ну, дорогой, насколько я знаю, он гонится за тобой всю жизнь. Чуть не с пеленок! И однажды чуть не догнал, - хмыкнула хозяйка развалин. - Не вешай мне лапшу на уши, что он схватил тебя как простого прохожего! Он ждал тебя, он узнал тебя, и в каждом съеденном путнике вожделел именно о тебе!
Сотоварищи с изумлением воззрились на Игоревича.
- И за все это время, - прокурорским тоном продолжала г-жа А.Янски, - ты даже не удосужился выяснить, почему Бергамот охотится на тебя? Или хотя бы, кто он такой?
- Ну что ж, - сказал великий религиозный философ. - Сейчас, когда чудовище бродит под нашими стенами, как раз подходящий момент узнать о нем хоть что-нибудь. Прошу в библиотеку.
Все двинулись за ним.
Библиотека монастыря, расположенная как раз в башне с часами, на удивление мало пострадала. Не смотря на общее запустение, книги были почти не тронуты мародерством местных жителей, видимо, умевших читать только надписи на деньгах. Хозяин поставил лестницу к одному из шкафов и взобрался на самый верх.
- Здесь все про животных, - крикнул он столпившимся внизу заложникам Бергамота. - "Разведение мелких зарбазанов на приусадебном участке", без автора, - Книга с грохотом передвинулась по полке. -"Хомяки и их польза в монастырском хозяйстве" св. отца Серафима Юрьевца, "Устройство простейшей кротогонялки. По Дж. Роузу", "Большая фуфелиная охота в степях Приморья", "Трактат о пользе слонов" г-на М. Вакавчика. Это, кажется. Ваш родственник ? - обратился хозяин к редактору всемирного журнала.
- Возможно, - буркнул мрачный Вакавчик.
- Целая связка журналов "Уродоведение и уродопользование в СССР" за 1936 год. Ха! Интересно, как они сюда попали? - продолжал свой поиск хозяин.
- Надо посмотреть в первом томе Энциклопедии Михельсона, - крикнула мужу г-жа А. Янски.
- Блестящая идея! У тебя не голова, а Сенатское Присутствие, - отозвался сверху философ. - Передвиньте стремянку со мной чуть вправо.
Все бросились исполнять его приказание.
- Зеленые такие, с золотым теснением... Нет, правее. Вот этот. Да, он, - командовала хозяйка.
- Михельсон. Конрад Карлович. "Опасные морские животные". Энциклопедический словарь. 1872 год, - прочитал бродячий философ. - Оно. Ловите!
Том с грохотом полетел вниз, за ним спустился сам Гальмитен, стряхивая с брюк вековую пыль.
Ден осторожно раскрыл фолиант на огромной красочной картинке во всю страницу, изображавшей чудовище со змеиным телом и разинутой пастью.
- Однозуб. Ужас морей, - прочитал детский писатель и тут же получил затрещину от редактора.
- Нет, это не подойдет. Надо искать в начале тома, - философ отобрал книгу у обиженного Дена и раскрыл оглавление. - Глава 1. Кусающиеся морские животные. Стр. 5, - хозяин зашелестел страницами. - А. Акулы. Акула-катран, Серая Акула, Тигровая... Нет. Дальше. Барракуда... Б-б-б, Бергамот! - торжествующе крикнул он:
- "Бергамот - опасное морское животное, обитает в крупных водоемах, способен далеко передвигаться по суше в поисках чего-либо."
- В поисках меня, - фыркнул Игоревич.
- "Имеет длину от 5 до 10 м. и высоту от 3 до 5м. Нападает на людей, если голоден. Чувство голода врожденное. Малообоснован взгляд знаменитого зоолингвиста М.Вакавчика о том, что Бергамоты обладают разумом. До сих пор в научной литературе ведутся оживленные споры о количестве Бергамотов на планете. Так д. Вакавчик бездоказательно утверждает, что «Бергамот - это уникальное животное представленное всего одной, единственной в своем роде, особью. При этом профессор использует антинаучные термины "чудовище", "вечный преследователь", "семейное проклятье"...»
Все переглянулись.
- Стоп, - сказал Игоревич. - Кажется, доктор Вакавчик несколько ближе к истине. Есть здесь его "Словарь Достопамятностей"?
- Где-то на маленьких полках. Карманного формата, - философ встал на четвереньки и принялся выгребать книги нижнего яруса. - Вот. Я же говорил! Б. Бергамот. "Фамильное чудовище князей Мухосранских /см. Мухосранские князья/, которое в конце концов их всех передушило. До последнего времени обитало в г. Зарайске, где вырыло водопад, построило Бергамотову Башню и терроризировало население ".
- Смотри князей Мухосранских, - потребовал редактор.
- М-м. Мухосранские князья. "Древний род удельных Тверских князей, владели г. Мухосранском /столица/ и Лихославлем, впоследствии захваченным Лихом Одноглазым. Отличались крайней воинственностью и могуществом. Имели фамильное чудовище - Бергамота, которое их уничтожило. / См.Бергамот/.
- Черт! - выругалась г-жа А. Янски. - Где мы были, там и остались. Может быть стоит посмотреть "Сказание о князьях Мухосранских"? Это последняя надежда, что хоть что-нибудь прояснится.
- Вряд ли оно нам поможет, - сказал философ. - Но взглянуть надо.
Гальмитен вновь полез на стремянку и достал с верхней полки растрепавшийся томик. Все затаили дыхание, боясь помешать работе знатока.
- Тут написано, что они выехали из Рима при императоре Октавиане Августе, спасаясь от чудовища Бергамотуса-Тиуса, - наконец сказал Гальмитен, - которое один из их предков привез вместе с чаем из Китая, где был послом.
- Из Китая вечно всякая гадость, - махнула рукой г-жа А. Янски. - И к нам-то это все какое имеет отношение? Почему Бергамот теперь гоняется за Игоревичем? Хотела бы я знать!
- Почему? Ты не догадываешься? - тонкая улыбка скользнула по губам бродяги. - А если последний из Мухосранских князей жив?
Все взоры обратились к нему.
- Ты хочешь сказать... - побледнела хозяйка развалин.
- Да, - Игоревич выпрямился, лицо его просветлело. - Я наследник Мухосранского престола.
В воздухе повисла гробовая тишина.
- Не моя вина, что сегодня вы все замкнуты в кольце моего проклятья, - властные нотки зазвучали в его голосе. - Я первым сделаю шаг навстречу разинутой пасти Бергамота!
Ден грохнулся в обморок.

- Ну, хватит. Постучали челюстями об пол и ладно, - мрачно заявил мухосранский принц. - Я поеду на разведку вокруг монастырских стен.
- Я с тобой, - шагнул к нему преданный Гальмитен.
- Оставайтесь здесь, - отрезал Игоревич. - Вам незачем рисковать. Есть здесь тайный ход, калитка или хотя бы провал в стене?
- Я провожу, - г-жа А.Янски сделала ему знак следовать за ней.
Она вывела Старикашку в дикий сад и остановилась у железной двери в каменной толще угловой башни. Согнувшись в три погибели, Игоревич полез в открывавшийся проход. Дверь казалась мала для врага, и отсюда его можно было не ожидать. Разве что Бергамот решит пробираться через нее по частям.
Монастырь выходил .этой стороной на реку, и, выскользнув за обрушившиеся укрепления, Игоревич обнаружил, что стоит на тропинке, ведущей к воде. Не успел он сделать и двух шагов, как услышал мелодичное пошлепывание, доносившееся с реки. Старикашка пригнулся и, нервно оглядываясь по сторонам, побежал в разросшиеся заросли канадского клена, откуда ему открылся великолепный вид.
По реке плыла лодка, его лодка. Черная. Надувная. С ушком для веревочки и резиновым ковриком на дне. В ней лежала загорелая смуглая нимфа с нечесаной гривой черных, умопомрачительно густых волос. Свесив через бортик голые ноги и руки, нимфа шлепала ими по воде, поднимая горы брызг. На ее бедрах красовалась прозрачная газовая косынка желтого цвета. Больше на ней ничего не было.
Игоревич сглотнул слюну и, забыв о предосторожностях, двинулся вперед.
- Греби сюда! - срывающимся голосом крикнул он. - Это моя лодка!
Нимфа перестала шлепать ногами и подняла голову.
- Докажи, - неожиданно низким грубым голосом потребовала она.
Доказать Старикашке было нечем.
- Ты ее сперла! - вне себя заорал он.
- Вот еще, - фыркнула нимфа. - Больно надо!
Тем временем в осажденном монастыре г-жа А.Янски варила в котелке кофе. Гальмитен отправился в библиотеку, сытый Вакавчик возлег между зубцами башни поразмышлять о бренности мира, а Ден спустился в сад и принялся обтрясать одну из диких яблонь.
- Денечка! Не ешь зеленухи! Живот заболит! - крикнула ему вслед хозяйка. - Лучше принеси яблок сюда, и я запеку их с сахаром и клюквой.
- Вот именно, с сахаром и клюквой, - повторил редактор.
В этот миг запертые ворота сотряслись от громового стука. Ден чуть не упал с яблони, Вакавчик вскочил, а г-жа А.Янски перегнулась через парапет.
- Это Пастушок Туру-ру-ру, - вздохнула она с облегчением и тут же замахала кому-то руками. - К нам нельзя! Мы в осаде! На нас напал Бергамот, только это тайна! Если хочешь, войди в дырку, она справа, за кустами. Ни какого хомяка мы не видели! Почему я вечно должна знать, где твой хомяк?
Через минуту во дворе появился новый персонаж, прошедший через указанную дырку за кустами. Это и был пресловутый Пастушок Туру-ру-ру: мальчик в пестрых коротеньких, штанишках и пионерской маячке. На шее у него висел свисток на велосипедной цепи.
- Опять хомяк ушел? - участливо спросила хозяйка, разливая кофе по кружкам уже на пятерых.
Пастушок кивнул и замялся.
- Мой хомяк в тумане бродит, - издевательски пропел детский писатель.
- Ничего, найдется, - успокаивала гостя г-жа А.Янски. - Садись с ними. Вот эти дяди - знаменитые писатели и журналисты. Почитай им свои стихи.
Пастушок вспыхнул, потом взобрался на разбитый ящик из-под стеклянной тары, служивший стулом, отставил ножку и продекламировал:
- Весенним вечером баран
Задел ногой пожарный кран.
- Мое любимое, про зорю, - мечтательно попросила хозяйка.
- Петух пропел: Тара-ра-ра!
Вставать пора! Ура! Ура!
Детский писатель обомлел. Вакавчик начал нервно покусывать ус. Их знаменитые "Незабудки" навсегда поблекли и увяли перед мощью нового таланта. Возможно, народному самородку пришлось бы туго, так как Ден воинственно поправил очки и стиснул кулаки, но в этот миг до осажденных долетел шум и душераздирающие крики с реки.
- Бежим! На него напали! - воскликнула хозяйка, хватая выщербленный кирпич.
Все устремились за ней.
Игоревич барахтался в воде, уцепившись за край лодки, голая нимфа оседлала обидчика и колотила его кулачками по голове.
- Отдай лодку! - вопил Старикашка не своим голосом.
- Ни за что! Я ее нашла! - нимфа была в ярости.
- Что здесь происходит? - грозно хмурясь и опуская кирпич, спросила г-жа А.Янски. - Это что за фурия? - она недовольно воззрилась на прекрасную грубиянку, грозившую разбавить компанию осаженных еще одной женской персоной.
- Эта дрянь украла у меня лодку, - тяжело дыша, выдавил из себя Игоревич.
- Ничего подобного, мадам, - нимфа соскользнула с закорок Старикашки в воду. - Лодка сама плыла мимо берега, да еще без гребца. Знаете, какого труда мне стоило ее достать?
- Все ясно, - заявил Вакавчик. - Лодку смыло дождем в воду. Тебе, Игоревич, следовало бы поблагодарить девушку за спасение твоего имущества.
- Это теперь мое имущество, - грозно выпрямилась нимфа. - Все, что прибивает к берегу после катастрофы - собственность нашедшего.
- Действительно так, - задумчиво протянула г-жа А. Янски. - Этот морской закон очень древний, и мы не в праве его игнорировать.
- В настоящий момент она, - Вакавчик показал пальцем на прелестную узурпаторшу, - имеет такие же права на лодку, как и Игоревич.
- Чье право, кстати, никак документально не закреплено, - мстительно вставил Ден, всегда находившийся на стороне хорошеньких женщин, и теперь сгоравший от ненависти к Игоревичу, за то что тот встретил незнакомку первым.
- Нужно обратиться в суд, - наконец сказала хозяйка. - Кажется, это единственный верный способ окончить дело без смертоубийства. Пойдемте в монастырь, мы как раз собирались пить кофе.
- Суд? Я согласна, - тряхнула головой нимфа. - Если за это еще и кофе дают.
- Судиться, так судиться, - угрожающе процедил Игоревич и сплюнул сквозь зубы.
- Вылезайте из воды и марш за стены, - скомандовала хозяйка. - Я дам Вам, милочка, во что одеться. Только, ради бога, не брызгайтесь и скажите, наконец, как Вас зовут?
- Понятия не имею, - фыркнула нимфа. - Я Маленький Оборвыш. Вы только не подумайте, - продолжала безымянная красавица. - У меня есть вещи.
И она вытащила из-под куста длинную мужскую рубашку с чужого плеча и старые престарые джинсы с прорезями выше колен.
- Вещь, - сказал редактор, когда их новая знакомая закончила свой гардероб и действительно превратилась из нимфы в оборвыша. Отжатый газовый платок она теперь повязала себе на шею.
- Все готовы? - спросила г-жа А.Янски. - Ну пошли, а то Гальмитен не может столько времени один держать оборону.

Когда осажденные поднялись по ступенькам на стену, Гальмитен сидел на корточках перед жаровней из ржавого мангала, брошенного когда-то туристами, и поедал печеные яблоки с клюквой и сахаром.
- Вот значит как? - угрожающе сказала его жена. - Иди и собирай новые яблоки.
- Сама собирай, - благодушно отозвался сытый философ и направился обратно в библиотеку.
- Да уж. Семейная жизнь полна неожиданностей, - развела руками хозяйка. - Ну я займусь повторным приготовлением полдника, а вы пока можете выбирать присяжных.
- У нас будет суд присяжных? - польщено осведомилась Маленький Оборвыш.
- Тебе бы, конечно, больше подошел военный трибунал! - язвительно заметил Игоревич, отжимая на каменные плитки двора свой свитер.
- Я буду судьей. У меня самый винительный вид, - сказал редактор всемирного журнала.
- Хорошо. Тогда я - адвокатом Маленького Оборвыша, - выступил вперед Ден и состроил глазки своей подзащитной.
- Прокурором могу выступать и я, - крикнула с яблони хозяйка. - Только вы напишите мне на бумажке, что говорить.
- А кто все-таки будет присяжными заседателями? - недовольно повел усами редактор.
- Присяжными заседателями будет Пастушок Туру-ру-ру: он ближе всех к народу, - заключил Старикашка Игоревич. - Итак, я предъявляю иск этой безымянной, беспаспортной, особе без определенного места жительства. В чем он состоит, вы все знаете.
- Мои аргументы тоже известны! - пискнула ответчица.
- Игоревич ничем не может доказать, что эта вещь ранее принадлежала ему, - заявил защитник. - К нам он явился с одной сумкой и даже не упомянул о лодке, якобы спрятанной им.
- Да, но у Игоревича есть два свидетеля, которые видели лодку у него еще год назад на берегах Понта, - парировала г-жа А. Янски. - Это я и мой муж. Что скажут присяжные?
Пастушок Туру-ру-ру безмолвствовал.
- Народу надо еще подумать, - судья встал. -Суд выносит заключение по факту иска г-на Игоревича князя Мухосранского...
- Какого, какого князя? - Маленький Оборвыш так и покатилась.
Старикашка Игоревич позеленел.
- Если она немедленно не заткнется, я сам заткну ей пасть!
- Ответчица, ведите себя соответствующим образом, - потребовал судья.
- Я протестую, - прервал его Ден. - Моя подзащитная и ведет себя соответствующим образом, а вот истец выходит за рамки...
- Тихо! - топнул ногой Вакавчик. - Я сейчас всех удалю из зала.
Водворив порядок, он продолжал: - По иску г-на Игоревича к г-же... м-да... ну вот о пропаже у него лодки. Суд постановляет, что лодка у г-на Игоревича действительно пропала. Всем встать.
Все встали.
- Собственно можно уже к столу, - сказала хозяйка. - Пока суть да дело, яблоки готовы, правда без клюквы, но с сахаром.
Было уже довольно поздно, и полдник плавно перетек в ужин. Г-жа А.Янски вынесла две банки килек в томате, а Старикашка Игоревич полез по карнизу и, несмотря на гневные протесты трудящихся, разорил голубиное гнездо. Он запекал маленькие пестрые яйца на угольях жаровни и пускал в сине-черное небо клубочки сигаретного дыма.
- Я думаю, лечь нам сегодня не придется, - задумчиво сказал Гальмитен. - Осада, так осада. Правда, можно спать по очереди.
Но эту его идею собравшиеся отвергли с ходу. Во-первых, спать никому не хотелось; во-вторых, всем было ужасно интересно, предпримет ли Бергамот ночную вылазку.
- Надо выставить посты, - сказал бывалый Игоревич. В качестве поста выставили Пастушка Туру-ру-ру.
- Свисти в свисток, если что, - сказала г-жа А.Янски. - На тебе яблочко, поешь там.
Решено было поставить чаю, причем бесовское варево, получившееся в котелке, все упорно называли "чифирем". Гальмитен принес пакет грызла: печенье, соломку и сухари.
- Расскажите, что вы делали в Понтийских степях? - попросил детский писатель, положив в темноте руку на ладонь маленького Оборвыша. - И почему Игоревич думал, что г-жа А. Янски погибла?
- Это была трагическая история, - загадочно улыбнулась хозяйка.
- Прекрасные, теплые времена! - сладостно потянулся Старикашка. - Мы искали древние скифские клады в киммерийских степях. Пили воду, зараженную холериной, и питались на 19 копеек в день. Судя по нашему теперешнему состоянию, вы можете догадаться, что золота мы не нашли.
Г-жа А.Янски чуть не подавилась чаем, закашлялась и сделала безразличное лицо.
- С нами были... а все равно вы их не знаете, - продолжал Игоревич. - С моря нам угрожали пираты. Можно было бы уйти в глубь берега, но бродячие банды рокеров (так в степи называли всех, имевших мотоцикл) прижимали экспедицию чуть не к самой воде. На исходе июля мы достигли старых катакомб.
- Да уж, веселенькое местечко! - хмыкнула хозяйка и плотнее прижалась к мужу.
- Там, под землей, жили сбившиеся в стаю дикие собаки. Там же, на глубине, по нашим замыслам, находился проход в гробницу старого царя Митридата Евпатора, полную золота и драгоценностей, - Игоревич вздохнул. - Мы обвязались веревками и начали спускаться, как вдруг.. .
Оглушительный свист Пастушка Туру-ру-ру прорезал ночную тишину. Все вскочили и бросились вниз по лестнице во двор. Пастушок ни жив ни мертв от страха стоял у ворот и что есть силы дул в свисток.
- Да прекрати ты! - сорвался на него Игоревич.
Гальмитен вынул дудку у часового изо рта, и тут мороз прошел у всех по коже. Сделалось слышно, как за воротами кто-то возится и отдувается. "Уф-уф!"
- Как ты думаешь, он способен сломать ворота, - обратилась к Игоревичу г-жа А.Янски.
- Еще бы, - утвердительно кивнул тот.
- Тогда будем драться! - решительно шагнул вперед Гальмитен.
- Ну уж нет. Оставьте лавры мне, - наследник Мухосранского престола поднял руку, призывая всех к тишине. - Вы еще успеете выбраться из монастыря через калитку в угловой башне и бежать. Лодка в вашем распоряжении. Думаю, мной он вполне удовлетворится и не станет вас преследовать. Возможно, все еще обойдется! Ну!
- Что "ну"? - вспылила г-жа А.Янски. - Что ты ждешь, что мы с дробным топотом ринемся отсюда? Держи палку, старый хрен! А ты возьми кирпич!
- А может нам открыть ворота и плеснуть ему в морду кипятком из котла? - вдруг предложила Маленький Оборвыш.
- Гениально! - крикнул Гальмитен.
Великие русские-советские писатели кинулись наверх к жаровне и вскоре вернулись, осторожно неся на палке котел горячей воды. Игоревич отвалил бревно, ворота заскрипели и тяжело подались назад.
- Приготовились! Внимание! - скомандовал Старикашка.
Лунный свет заливал площадку перед воротами, на ней сидел здоровенный, как теленок, хомяк, скреб лапами камни и пыхтел: "Уф-уф!"
- Хомяк! Мой хомяк! - закричал Пастушок Туру-ру-ру и кинулся хомяку на шею. Хомяк радостно зачавкал и встал на задние лапы. Они обнялись и, не говоря ни слова, навсегда ушли из монастыря, впрочем, как и из нашей истории.
- А жаль! - протянул редактор. - Какой поэт! Я бы даже сказал поэтище!
- Народ ценит жизнь в гармонии с природой, - ответил ему Ден, сердце которого зажглось тайной радостью по поводу исчезновения соперника .
- Да, непризнанный талант, - утерла навернувшиеся слезы г-жа А. Янски. - И он нас не понял. Пойдемте-ка спать, эстеты-беспочвенники.
Все разошлись. Перед распахнутыми воротами остался только Старикашка с палкой в бессильно опушенных руках. Он ненавидел сам себя и не понимал, почему не уходит? По лестнице к нему спустилась г-жа А.Янски, кутаясь в серый шерстяной платок.
- Тебе не кажется, что ветер изменился? - спросила она, обнимая его за плечо.
- Не знаю. Пожалуй, - он кивнул. - Я бы не стал здесь долго задерживаться. Гальмитен сказал мне, что он уже начал по второму разу перечитывать книжки в библиотеке.
- Значит нам всем пора. Завтра же начинайте строить плот, - кивнула хозяйка. - Твоя лодка слишком мала, и костер в ней не разожжешь. Или ты хочешь уйти один?
- Нет, - усмехнулся Игоревич. - Ты же знаешь, что огонь на воде - моя слабость.

Течение медленно несло плот по реке. Его построили за два дня совместными усилиями, при чем Вакавчик разбил на одном конце плавучей крепости свою палатку, а Старикашка, найдя в развалинах лист кровельной жести, приколотил его на другом конце для костровища. Резиновая лодка Игоревича была привязана к плоту сзади.
Картины, открывавшиеся их взору, были унылы и однообразны: низкие берега, поросшие ивняком, серые деревеньки, да остовы колоколен. Ден удил рыбу, Вакавчик размышлял, Гальмитен читал, Старикашка Игоревич спал в палатке. Женщины, всеми покинутые, вечно что-то варили или сидели на "корме", свесив ноги в воду.
- Вон железнодорожный мост! - сказал Гальмитен. - Мы под ним проплывем.
Здесь течение было уже быстрее.
- Только бы не нарваться на мягков, - отозвался из палатки Игоревич.
- А кто такие мягки? - опасливо спросил детский писатель.
- Малоприятная публика, - ответил ему Старикашка. - Они не велики ростом, но опасны, живут в разрезанных полувагонах., а по ночам жгут костры в близи железнодорожного полотна и устраивают крушения товарных составов, что бы потом разворовать содержимое. Могут нападать и на отдельных путников, если сочтут, что те слабее их.
- Что-то мне спать хочется, - нарочито зевнул Ден. - Пойду-ка я в палатку.
Между тем , мягки были уже поблизости, они давно заметили плот и отличную зеленую армейскую палатку на нем. Сами они не умели плавать, но были хитроумны, как отпрыски Одиссея. Поэтому, когда плот поравнялся с мощными быками, торчавшими из воды, мягки градом посыпались на путешественников с железнодорожного моста. Часть из них сразу упала в реку и утонула, часть угодила в кипящий котел, в который г-жа А.Янски уже собиралась засыпать суп из пакетиков, но остальные приземлились вполне благополучно, чуть не потопив при этом плот.
- Сдавайтесь! - заорал предводитель, у которого на голове была желтая каска обходчика. - А ни то полетите в воду!
Короткий удар в челюсть сшиб его с плота. Вакавчик был в ярости - ему помешали думать. Остальные мягки кинулись на путешественников, скрежеща зубами.
- Вот тебе! - Маленький Оборвыш двинул обидчику кружкой по голове.
Гальмитен орудовал толстенной энциклопедией, кося мелкоту направо и налево. Игоревич охапками скидывал наглецов в воду: мягки кусались и били его касками под колени. Ден собирал трупы противника и сплавлял их вниз по реке.
- Смотрите! - вдруг закричала г-жа А. Янски.
Все обернулись к ней. Около полусотни вооруженных разводными ключами мягков пытались перебраться из надувной лодки Игоревича, куда приземлилось подкрепление, на плот.
- Топор! - заорал Игоревич и, схватив топор, одним ударом разрубил веревку, которой была привязана его лодка к плоту.
Вздох ужаса и сожаления вырвался у всех из груди. Прекрасная резиновая, надувная лодка, с мягками на борту оторвалась от плота. Расстояние между ними все увеличивалось. Мягки вопили, Ден плакал. Игоревич опустил топор, Вакавчик надел себе на голову каску, сбитую с предводителя.
- Фу! Какая гадость! Суп испортили! - сказала г-жа А.Янски, выливая за борт воду из котелка вместе с вареными мягками.
- Дальше пойдут очень опасные места, - заметил Старикашка Игоревич, когда дамы вновь приготовили обед и все уселись вокруг котла, вооружившись ложками. - Два высоких порога подряд и за ними водоворот, а там затопленная деревня, где в любой момент можно наткнуться на торчащую трубу и пробить плот.
- Значит хватит дрыхнуть, читать, удить и созерцать собственное «я», - отозвалась г-жа А.Янски. - Все должны быть начеку и вооружиться шестами.
Редактор недовольно запыхтел, а лицо Маленького Оборвыша просияло: она обожала опасности и готова была сама их придумывать, только бы не сидеть у котелка.
Судя по отдаленному шуму падающей воды, первый порог приближался. Вот показались камни, торчащие над потоком, плот несколько раз ткнулся в берег, от которого путешественники отпихивались шестами, и, у-у-ух, провалился в бездну. Горы брызг встали по бокам плавучей крепости, плот покачнулся и заскользил дальше.
- Это похоже на американские горки! - выдохнула Маленький Оборвыш.
- Кеды! Мои кеды уносит! - Вакавчик чуть не сиганул за борт. Белые кораблики его кед выскользнули из развязавшегося рюкзака и отчалили в далекий самостоятельный путь, за ними устремилась мыльница, но она была слишком тяжела и сразу пошла ко дну.
- Внимание! Сейчас будет второй! - крикнул Старикашка, подняв шест.
В этот миг плот затрещал, закрутился на месте и с грохотом обрушился вниз. Все смешалось на борту: Ден оказался в сумке Старикашки Игоревича, Вакавчик сшиб передний кол палатки, костер слизало волной, г-жа А.Янски схватила тонущего Гальмитена за ноги и орала дурным голосом. Маленький Оборвыш оказалась в пустом котелке и вместе с ним была смыта за борт.
Преодолев второй порог, путешественники сразу попали в мощные объятья водоворота.
- Отталкивайтесь шестами! - кричал Игоревич, но шесты не доставали до дна.
- Силы небесные! - взмолилась г-жа А.Янски. - Спасите нас!
Плот еще раз накренился, дернулся и как по маслу выскользнул из водяной воронки. Мокрые и измученные, путешественники опустились на пол и только тут заметили, что на плоту нет Оборвыша.
- Да будь я проклят! - закричал Ден и повалился навзничь. На этот раз г-жа А. Янски не стала говорить ему, что сумка - не лучшее место для мужчины во время смертельной опасности. Дальнейшее путешествие они продолжали молча.
Тем временем Маленький Оборвыш, в планы которого безвестная гибель вовсе не входила, была вытолкнута водой за следующим поворотом реки. Она отжала волосы и огляделась: ее утлое суденышко несло вдоль поросшего осокой берега, плота не было видно. "Наверное, они все погибли." - Подумала нимфа, с сожалением вспомнив печеные яблоки г-жи А. Янски и ласкового растяпу Дена.
Впрочем, долго предаваться земле ей не пришлось - новая опасность уже вырисовывалась справа по борту. Это была затопленная при строительстве плотины деревня. "А что если вместе с домами здесь затопили пару-тройку забытых, старух? - Подумала Оборвыш. - И души их теперь взывают об отмщении?! Интересно, бывают подводные привидения?"
Как бы отвечая на ее вопрос, откуда-то издалека раздался жалобный, завывающий звук. Нимфа вся сжалась и напрягла слух.
"Глупости. Привидений не бывает". - Маленький Оборвыш умела быть храброй, когда другого выхода не оставалось. Она выпрямилась и решительно позвала: "Эй! Кто там? Отзовись!" Звуки усилились. Теперь Оборвыш явственно различала плач. Она оттолкнулась рукой от одной из торчавших над водой труб, обогнула ее и увидела возвышавшуюся над мелкой зыбью крышу. На крыше сидела маленькая чумазая девочка со смешными косичками торчком и ревела в три ручья.
- Ты кто? - спросила Маленький Оборвыш, почувствовав себя уверенно.
- Я - Девочка Катя, - отозвалась малютка.
- Чего ревешь?
- Не знаю, - Девочка вытерла грязными кулачками слезы и доверчиво уставилась на Оборвыша небесно-голубыми блюдцами глаз.
- Ну вот что, Крошка Кэт, - покровительственным тоном заявила нимфа, - лезь ко мне в котелок и поплыли отсюда, пока нас никто не сцапал.
- А нас могут сцапать? - Девочка Катя, не долго думая, перебралась в котелок.
- Каждую минуту, - уверила ее спасительница. - Как деревня-то называется?
- А черт ее знает, - найденыш отпихнула босой ногой котелок от крыши, и он мягко закачался на волнах.
- Я умею выдувать мыльные пузыри, плясать краковяк, хочу есть и выйду замуж только за богатого, - заявила Девочка Катя.
- Ну с такими запросами тебе нужно работать в ресторанчике «Mehlis tea» в городе, - пожала плечами нимфа.
- А там тяжелая работа? - осведомилась Девочка Катя, поправляя косички.
- Нет, скорее противная, - фыркнула Маленький Оборвыш. - Но многим нравится.
- А, - успокоено кивнула малютка. - А то мне ужас как надоело вставать в 4 утра, таскаться за поросятами и топить печку.
- Было б что топить, - улыбнулась нимфа. - Значит ты сбежала из дому?
- Не важно. Это все равно не мой дом, - Девочка Катя задрала чумазый носик. - Смотри-ка, плот! Сейчас они нас сцапают! - весело закричала она.
- Это наш котелок и Маленький Оборвыш!!! - г-жа А. Янски вне себя от радости замахала платком. Все повскакали с мест.
- Надо же, как они радуются, что нашли котелок, - изумилась нимфа, направляя свой корабль навстречу путешественникам. - Там тебя накормят, - сказала она найденышу.
- А среди них есть богатые женихи? - осведомилась корыстная беглянка.
- Пожалуй, что нет, - улыбнулась Оборвыш.
Девочка Катя тут же потеряла всякий интерес к компании путешественников и принялась считать ворон.

- Это просто лунный пейзаж какой-то! - в восхищении сказал Старикашка Игоревич, указывая на берег. - Вспомни, матушка, ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?
Г-жа А.Янски отрицательно покачала головой.
- Да уж, местечко что надо, - согласился детский писатель. - Не разбить ли здесь лагерь?
- Причаливай! - крикнул Игоревич.
Вокруг них действительно простиралась удивительная местность. Высокий крутой правый берег был весь изрыт воронками и впадинами наподобие лунных кратеров. Воронки были старые, они успели порасти травой и чуть сгладиться, но все равно зрелище поражало своей мрачной внушительностью. Игоревич выбрал один из кратеров и уперся, как танк.
- Это самое удобное место! - взывал он к путешественникам. - Вот тут будет костровище! А в крапиве Ден выроет помойку.
- Здесь жутко загажено, - фыркнула Маленький Оборвыш. - Я пойду на разведку.
Сторонники этого места остались на рюкзаках, противники устремились в разные стороны в поисках чего получше. Через час они вернулись, хмурые и пристыженные; им удалось найти все, что угодно: ручеек с пресной водой, крышку для котелка, помойку, заросли земляники и дохлого ужа, но кратера менее "загаженного" не оказалось в диаметре 2-х км. от пункта высадки.
Начался азартный дележ бугорков и кочек.
- Я не хочу спать вниз головой и все время скатываться на тебя! - кричал Вакавчик. - Вон, смотри, какое ровное место!
- Это наше место! Я давно его заняла! - вспыхнула г-жа А.Янски. -Если здесь еще не стоит мой рюкзак, так это ничего не значит!
- Пусть, Валя, - шепнул ему детский писатель. - Там же муравейник.
- Куда ты встала? - Гальмитен вылез из палаточного чехла. - Вся вода во время дождя будет под нами.
- Разворачивай так! Нет, правее.. Видишь - криво!
- Я же хотела боком! Если поставить боком, то как раз ровно получится .
- Колья. Да не колышки, а колья! Ты русский язык понимаешь? Держи вход.
В результате получилось, что все палатки стоят к костру задом, растяжки фигурно переплетаются между собой, а путешественники уже не в силах что-либо переделывать.
- Начинайте окапываться! - скомандовала г-жа А. Янски. Ее никто не слышал. - Гальмитен, ну хоть ты окопай нашу палатку.
- Потом. Давайте поедим, - потребовали мужчины.
- А дрова? - ехидно осведомились женщины.
На этот раз за сушняком удалось выпихнуть сотоварищей и религиозного философа.
- Как-то в степи... - начал было Гальмитен. - Облако божьих коровок приняло форму огромной птицы, и мы...
- Смотри! - крикнул Вакавчик, указывая на небо. - Уж не это ли твои божьи коровки.
Под серыми облаками плыла, изредка взмахивая крыльями, небывалая птица, огромная и ужасная.
- Это Битютень! - вскрикнул философ. - Пригнитесь. Может быть она нас не заметит.
- Она хищная? - Ден вжался в землю.
- Она Злая. Вот все, что о ней известно, - Гальмитен последовал его примеру.
- У нее в клюве кто-то есть! - Вакавчик прищурился.
- Он, наверное, уже дохлый, - предположил Ден.
- Нет, еще дергается, - Гальмитен поправил очки. - На нем перчатки, бабочка и смокинг, в руке он держит зонт.
- Может быть кинуть в нее камнем? - предложил Вакавчик.
- Она слишком высоко, - покачал головой Ден.
- Я побегу по полю, как приманка. Говорят, Битютени жадные. А когда она снизится, кидайте камни, - сказал храбрый Гальмитен.
Птица сощурила огромный желтый глаз и опустила голову. Внизу по полю бежал маленький человечек и размахивал руками. Сделав один ритуальный круг. Злая Птица Битютень начала снижаться. Ее страшная тень наползла на бегущего Гальмитена и закрыла от него небо. В тот самый миг, когда хищница уже хотела запустить когти в насекомое, метавшееся по высокой влажной траве, ее первая жертва, как бы очнувшись от предсмертного оцепенения, резким щелчком раскрыла свой зонтик в глаз птице, а снизу в чудовище, полетели камни и комья земли. Битютень растерялась и разжала клюв. Какие-то букашки внизу со всех ног бросились в один из оврагов, слишком узкий и глубокий, чтобы Битютень могла запустить туда лапу или сунуть голову. Пристыженная своей неудачей, она вскоре улетела.
- А меня зовут Ив-ваныч, - заявил спасенный и глумливо усмехнулся. Это явно не понравилось Вакавчику.
- Он нас даже не поблагодарил! - недовольно пошевелил усами всемирный редактор.
- У него в глазу монокль, - многозначительно протянул Ден.
- Без сомнения, это очень опасный человек, - заключил религиозный философ. - Уж не зиндик ли он?
- Эй, ты случайно не зиндик? - неодобрительно крикнул Вакавчик.
- Зиндик, - утвердительно ответил тот, явно не находя в этом ничего предосудительного. - Я беглый зиндик.
- Значит ты раскаиваешься? - с облегчением спросил Гальмитен.
- Вот еще! - хмыкнул Иваныч. - Пусть мне кто-нибудь что-нибудь докажет. Например, существование души.
В это время Маленький Оборвыш и г-жа А. Янски решили прогуляться по соседним котловинам и осмотреть окрестности.
- Фу, какая гадость, - сказала бездомная хозяйка, отворачивалось, -Дохлая крыса лежит прямо в ручье, а ведь мы будем набирать здесь воду.
- Подумаешь, - пожала плечами ее спутница. - Нужно зачерпывать выше по течению, вот и все. Но если ты так беспокоишься... - Она схватила крысу за хвост, раскрутила ее над головой и зашвырнула в заросли лопухов по другую сторону ручья.
- Смотри-ка, домик! - Оборвыш указывала пальцем на серевшую в отдалении крышу среди разросшихся деревьев.
Тропинка была заброшенной - видно, что ей давно не пользовались. Дом вблизи тоже казался заброшенным. Сад зарос, забор повалился.
- Здесь грустно. Уйдем, - сказала г-жа. А.Янски. - Разве что стоит забор разобрать на доски для костра.
Но Маленький Оборвыш повлекла ее по скрипучим половицам внутрь.
- Три комнаты и терраска, - заключила она.. - Здесь, наверное, жил бакенщик.
- А печка, еще ничего...- задумчиво протянула г-жa А.Янски, ощупывая потрескавшуюся голландку в углу. - Надо только побелить. И дверь сделать можно.
- Главное - чердак! - с восхищением заявила Маленький Оборвыш. - На чердаке всегда самое интересное.
В это мгновение над их головой скрипнул потолок, потом еще и еще. Там, наверху, кто-то ходил. Подруги застыли в оцепенении. Этот "кто-то" стоял над ними и неодобрительно постукивал ногой об пол.
- Кто бы он ни был - бежим отсюда, - шепнула бездомная хозяйка. Ветер с реки резко стукнул оторвавшейся ставней.
- А-а-а!!! - завопили разведчицы и, сломя голову, ринулись к выходу. Им в спину несся леденящий душу хохот.
Они остановились только тогда, когда ноги уже не слушались их. На песчаной отмели,, у самого берега стоял проржавленный баркас с полу стертыми буквами на борту.
- Это было привидение, - выдохнула маленький Оборвыш. - Дух старого бакенщика бродит по дому и не дает никому в него вселяться.
- Вот почему дом стоит пустой, - согласилась г-жа А.Янски. - Жаль.
- Давай посмотрим: баркас, - предложила Оборвыш, вздохнув. - Хоть какое-то развлечение.
Они по мелкой воде подошли к старой посудине и начали взбираться на борт.
- Эге, да здесь кто-то живет, - сказала нимфа, открывая дверь, ведущую в трюм.
Действительно, в трюме была образцовая чистота. В углу стоял импровизированный столик из ящиков, накрытый цветастым платком. На нем аккуратная горка посуды и бутылка с огарком свечи. Рядом стояла широкая кровать, закиданная соломой и застеленная поверх живописным ковриком.
- Уютно, - одобрила г-жа А.Янски. - Интересно: кто они и где сейчас? Надо будет нанести им визит вежливости, мы же теперь соседи.
Бездомная хозяйка выбралась на палубу и спрыгнула с баркаса.
- Пойдем расскажем нашим, они удивятся, - путешественницы двинулись к лагерю.
Костер уже пылал. Мужчины встретили их недовольными криками. Девочка Катя сидела в отдалении и сосала палец.
- Ты могла бы хоть воды в котелок набрать, - упрекнула ее г-жа А.Янски. - А это еще кто?
Ее грозный взгляд уперся в Иваныча.
- Да тише ты, мать-командирша! - приструнил хозяйку Игоревич. - Это беглый зиндик. Человек ни в чем не уверенный.
- А тушенка у этого неуверенного человека есть? - осведомилась Маленький Оборвыш. - Нету? Только зонт? И монокль в придачу? - Всем своим видом она выразила крайнее неудовольствие.
-Зонт можно держать над костром во время дождя, а с помощью монокля добывать огонь, когда кончатся спички, - попытался оправдать их новое приобретение Гальмитен.
- Вечно у тебя какие-то идеи, - махнула на него рукой жена. Она задумалась. - Я буду звать его Одноглазый, - наконец вымолвила хозяйка. - В конце концов, пять мужчин в походе - это уже оборона.
- Мы нашли заброшенный дом бакенщика с приведениями и старый баркас, - сообщила Маленький Оборвыш, когда все уже уселись вокруг кипящего котелка с супом и приготовили ложки.
- Старый баркас? - встрепенулся Игоревич. - А он очень старый? Я имею в виду - нельзя ли его починить?
- Не знаю, - пожала плечами г-жа А.Янски.- Мы в технике не разбираемся. Во всяком случае, выглядит он довольно потрепанно.
- Если бы нам удалось спустить его на воду... - мечтательно сказал Старикашка.
- Да, но там кто-то живет, - перебила его г-жа А.Янски. - Не выгонять же их. Вдруг они опасные?
- Это мы посмотрим, - грозно насупился Вакавчик. - А почему бы им не жить в доме? Ведь ты говоришь - он заброшенный?
- Я бы и сама в нем с удовольствием жила, - пожала плечами хозяйка. - Но там же приведение... Налегайте-ка на суп. А то остынет.
- С привидениями мы, пожалуй, справимся, - заверил ее Гальмитен. - А вот эти обитатели баркаса действительно могут оказаться той еще публикой..
С ним все согласились.

После обеда мужчины сомлели и расползлись по палаткам. Женщины тоже хотели последовать их примеру, но пока они помыли посуду, пока отогрели руки над едва тлеющими угольками костра и поругали погоду, сон как рукой сняло.
- Пойду принесу книжку, - сказала г-жа А.Янски. - Все равно делать нечего.
Она полезла в палатку, и тут громовой удар сотряс землю. Казалось камни разверзаются под ногами. Колышки зашатались, хозяйка повалилась на спящего мужа и из рюкзака выкатились, противно стуча, две миски.
- А, это ты, дорогая? - Гальмитен перевернулся на другой бок. - Ну и гроза. Надеюсь, вы догадались накрыть сушняк клеенкой? - Он широко зевнул и больше не отвечал на отчаянные попытки жены растолкать его.
- Девочки! Что это?! - в ужасе крикнула она, выскочив из палатки.
Дождя не было. Низкое багровое небо, казалось, придавило землю. Левый пологий берег реки, просматривавшийся отсюда на несколько километров, дрожал; над ним стояла плотная завеса пыли; из-за нее был виден ровный мертвенный свет негасимого зарева, мерно разливавшийся по горизонту.
- Конец, - сказала г-жа А.Янски, выпрямляясь.
- Надо их разбудить, - Девочка Катя ринулась было к палатке сотоварищей.
- Зачем? - резко остановила ее Маленький Оборвыш. - Пусть спят.
Они взялись за руки, медленно взобрались на пригорок, сели и, как зачарованные, уставились вдаль. Мертвый ветер гулял над котловиной, шевелил обрывки газеты и траву, еще не осознававшую своей смерти.
- Слушайте! - вдруг встрепенулась Девочка Катя. - Если уже все, то, наверное, тушенка нам больше не понадобится. Давайте ее съедим!
- Действительно. Для кого экономить? - Маленький Оборвыш кивнула.
- Вы думаете? - усомнилась было бездомная хозяйка. - А не стоит пригласить мужчин?
- Не стоит, - отрезала нимфа. Она уже вытряхнула из рюкзака на землю 3 банки китайской тушенки "Великая Стена" и начала их вскрывать.
- Хлеба не забудь! - крикнула ей г-жа А. Янски. - Черного.
- И соли, - добавила Девочка Катя. - Может чаю поставим?
- И то дело, - согласилась г-жа А.Янски. - Я достану индийского. У меня в заначке.
Огонь весело затрещал под полным котелком. Толчки продолжались, но уже глуше, словно их кочующий эпицентр постоянно удалялся.
- Смотрите-ка! Втихую точат! - возмутился Одноглазый, вылезая из палатки в тот самый момент, когда Девочка Катя отправляла себе в рот третий бутерброд с повидлом. - Конфеты, яблоки...
- Мы же не виноваты, что вас к чаю не добудишься, - резонно возразила г-жа А.Янски. - Вылезайте и присоединяйтесь. Сегодня пир горой.
- В честь чего это? - потянулся Игоревич, не думавший и носу показывать из палатки.
- А ты не догадался? - глумливо осклабился Иваныч. - В честь наших доблестных вооруженных сил. Вон как тот берег трясется...
Женщины переглянулись и опустили глаза долу.
-"Броня крепка и танки наши быстры," - пропел детский писатель, отодвигая полог своей палатки.
- Хорошо, что мы еще не мишень, - мрачно пожевал губами Вакавчик.
- Помню года два назад... - Одноглазый зачерпнул кружкой чай и всей грудью вдохнул его аромат. - Кайф-ф...- протянул он, отхлебывая. - Так вот, два года назад они упражнялись на этом берегу. Видите какие тут воронки. Теперь там палят. Вояки, что с них взять?
- А ну не хватайте грызло, - г-жа А.Янски вышла из оцепенения и разом стянула к рюкзаку все свертки и пакеты с сухарями, соломкой и сушками. - Экономнее надо себя вести. А то вон разложились.
Маленький Оборвыш и Девочка Катя прыснули в кулаки.
- Не стоит ли нанести визит соседям? - Старикашка Игоревич, наконец, выстегнулся из своей сумки и присоединился к общему собранию. - На предмет покупки у них баркаса. - пояснил он.
- Если они, конечно, даром не отдадут, - Вакавчик сжал свой волосатый кулак.
- Лучше бы они отдали нам дом, - вздохнула г-жа А. Янски. - Но это не в их силах. А на что ты собираешься покупать баркас?
- Во всяком случае - не на деньги, - отозвался Старикашка. - Заключим какую-нибудь бартерную сделку. Может им плот приглянется, или котелок?
- Котелок я не отдам, - вспыхнула Маленький Оборвыш.
- Кто же меняет баркас на плот? - возразил Гальмитен. - Что они - идиоты?
- Будем надеяться, - кивнул ему Игоревич. - Во всяком случае пора на них взглянуть, - Он встал. - Покажите нам дорогу.
Женщины тоже поднялись.
Маленький отряд, предводительствуемый Старикашкой Игоревичем, двинулся в путь. Смеркалось. По траве потянуло холодком. С трепетом в сердце путешественники миновали темный домик бакенщика и вскоре оказались у старого баркаса. Они добрались до него по воде и влезли на борт.
- В трюме никого нет, - сообщила нимфа, приоткрыв дверь. - Может они вообще давно отсюда сплыли?
- Не похоже, - возразила г-жа А.Янски.
- Надо сделать засаду, - предложил Игоревич и первым спрятался за высокую железную бочку, темневшую на корме.
Остальные тоже попрятались кто куда: детский писатель уцепился за медный язык рынды и, к всеобщему удивлению, заполз внутрь; Вакавчик замотался в канат, г-жа А.Янски просто присела за полуоткрытой дверью и т.д. Только Девочка Катя металась по палубе, не зная куда себя деть. Наконец, она прыгнула в железную бочку и неуютно там завозилась.
Ждать пришлось недолго. Сначала до них долетел легкий плеск весел. Затем они увидели на черной ночной воде лодку, в которой сидели две фигуры и услышали тихий женский голос:
- Причаливай. Да не той стороной!
Лодка с грохотом ткнулась в железный борт баркаса, и прибывшие принялись карабкаться наверх. Это оказались двое плакс, маленькие и ужасно потешные. Они втащили за собой на борт трехлитровую банку с новым уловом и удочки.
- Пусть до утра поплавают, - сказала Плакса. - А то темно.
- Ага, - согласился ее спутник. - Я прозвоню вечернюю зарю. - И он зашлепал к рынде.
Представьте себе в каком идиотском положении оказались наши друзья: устроить засаду на таких малышей. К тому же плаксы ужасно щепетильны, особенно в вопросах этикета. Свалиться им как снег на голову из их собственного колокола там, где было бы уместно долго шаркать ножкой, значило бы с первого же момента подорвать к себе всякое доверие.
-Добрый вечер, господа, отличный воздух., - отважилась г-жа А.Янски, храбро шагнув из-за двери (ее убежище было наименее нелепым).
- А? - пискнула от неожиданности малышка Плакса и села на пол.
- Кто вы такая? - воинственно сжав кулаки, воскликнул ее супруг, в его голосе слышалась угроза.
- Мы - ваши соседи и осматривали местность: нет ли здесь чего опасного? - не задумываясь, соврала г-жа А.Янски. - Надеюсь, вы можете нам подсказать, что за напасти подстерегают путешественников на этом берегу?
- Кто это мы? - подозрительно осведомился Плакса, окинув недоверчивым взглядом г-жу А.Янски с ног до головы. - Пока что я вижу только вас.
- О, за этим дело не встанет, - заверила она, и тут из всех щелей с топотом и скрипом полезли спутники бездомной хозяйки.
- Ну и куча! - искренне удивился Плакса. - Чем же я накормлю такую ораву гостей?
- У нас с собой пряники, - извиняющимся голосом сказала г-жа А.Янски. - Достаточно поставить чай...
- Да проходите же... - малютка Плакса распахнула дверь в трюм и, проскользнув вперед, затеплила свечку на столе.
- Меня зовут Макс, а мою жену - Ляля, - важно сказал Плакса, вынимая из под кровати спиртовку и ставя на стол чашки.
Мужчины поцеловали зардевшейся малышке руку, дамы проделали на шатком полу умопомрачительные реверансы.
- Здесь стоит какой-то домик бакенщика, - как бы, между прочим осведомился Игоревич.
Ляля побледнела и уронила свечку:
- Тише! Тс-с-с...
- Там привидение живет, - резко грохнул чашкой об стол Плакса. - Призрак моего дяди - бакенщика и начальника рыбнадзора. Видите ли, он еще при жизни терпеть меня не мог - я же рыбу ловлю, а сейчас на порог не пускает.
- Ведь это теперь наш дом, - с возмущением взмахнула ручкой Ляля. - А мы торчим здесь, в этом ржавом баркасе, на ящиках.
- Собственно мы и хотели выяснить насчет баркаса, - подхватил Старикашка. - Кому нужна эта старая развалюха? Может махнемся?
- На что? - важно осведомился Плакса.
- На палатку! Или на две, - сделал большие глаза Игоревич. - Есть великолепный плот: жаровня, железное костровище, якорь...
- Не пойдет, - веско сказал Плакса. - Часы на трусы я не меняю. На что нам якорь? - А если мы поможем вам выгнать привидение, вы отдадите нам баркас? - вдруг повернулась к нему г-жа А.Янски.
- А что? Это идея, - поддержал ее Гальмитен. - Мы поможем вам занять дом и починить его, а вы подарите нам эту ржавую консервную банку. Идет?
Плаксы задумались.
- Нам надо посовещаться, - сказал хозяин.
- Мы можем выйти, - предложил Игоревич.
- Нет уж, лучше мы, - Ляля увлекла мужа по лесенке на палубу. Там они быстро и горячо заспорили, потом дверь в трюм с шумом распахнулась.
- Согласны, - маленькая Плакса вся дрожала от волнения. - Только вы пойдете туда сейчас же и выгоните его ко всем чертям. - Она топнула ножкой.
- Мы пойдем, - поправил ее Игоревич. - Вы составите нам компанию.
Плаксы вяло кивнули.
- Что у вас есть для устрашения привидений? - деловито осведомился Игоревич. - Ага. Рыбные скелеты. - Он без всякого стеснения полез в мусорное ведро. - Половина без голов. Досадно. Ну ничего.
Старикашка достал из кармана бечевку и, продев ее сквозь пустые глазницы рыбьих черепов, завязал. Вид у ожерелья получился самый отталкивающий.
- То, что надо, - заверил всех бывалый бродяга и потянул с кровати покрывало.
- Напоминаю я римского патриция? - спросил он, замотавшись в него.
- Скорее "безумье жалкое", - отозвалась г-жа А.Янски. - Вот, надень на голову корзинку. Я выложу, Ляля, ваше вязанье на стол.. -обратилась она к Плаксе.
- О, конечно, - с уважением кивнула та.
- Я ничего не вижу в вашей корзинке, - с раздражением сказал Игоревич. - Щели узкие.
- Тебе и не надо ничего видеть, - пожала плечами бездомная хозяйка. - Мы тебя поведем. Зато внушительно.
- Вот же, - Плакса суетливо полез под свою импровизированную кровать, задвигал ящиками и бережно вытащил оттуда здоровенный матюгальник.
- Рупор! - торжествующе сказал он. - Возьмите. Может, пригодится.
Было видно, что матюгальника ему искренне жаль. Но Игоревич решительно отобрал его у Плаксы и грозно возгласил:
- В путь!
- Берите все, что гремит и стучит и тронулись, - поддержала г-жа А. Янски.
Дорога была короткой. Отряд, знаменитых привидениегоняльщиков приближался к домику бакенщика далеко не бесшумно. Все говорили друг другу: "Тс-с-с" или "Да тише ты, придурок!", а ведра и кастрюли, прихваченные для стучания, цеплялись за все что угодно и стучали, как им и положено. Игоревич спотыкался и беззвучно матерился по поводу корзинки.
- Надо захватить его врасплох! - сказал великий детский писатель, взявшись дрожащей рукой за калитку.
Калитка издала душераздирающий скрип, писатель отпрянул, толкнул Вакавчика, Вакавчик схватился было за забор, но доска оказалась гнилой, и вся честная компания, с шумом и треском, ввалилась в сад.
- У-у! Дебил-лы-ы!!! - зловеще взвыл Игоревич, которому в суматохе наступили на руку. - Ничего не вижу-у!
- Поднимите мне веки! - не к месту сострила г-жа А.Янски.
В этот миг над деревьями сада промелькнула чья-то тень, с яблонь на непрошеных гостей посыпалась зеленая дичка и жуткий хохот в вышине отозвался вороньим граем.
- Это оно! - в один голос завопили Плаксы. - Спасайся кто может!
- Вперед, в дом! Не отступать! - ободрил струхнувших приятелей Старикашка. - Сейчас мы ему зададим.
- Смело, товарищи, в ногу! - подхватила г-жа А.Янски, и все ринулись к дому.
- Убирайся, чучело огородное! Не то попа позовем! - Гальмитен застучал в таз. - Уходи, подобру, поздорову!
Им никто не ответил. Сильный порыв ветра с реки раскачивал деревья в саду, скрипели ветки, дрожало стекло, будто в него стучали согнутым пальцем, но больше провокаций призрак не предпринял.
- Фу! Кажется все, - сказал Игоревич, вытирая пот со лба. - Настоятельно советую завтра же принести сюда святой воды из ближайшей церкви. Даже если вы неверующие - от привидений помогает.
- Бред какой-то! - пожал плечами Одноглазый. - Как можно бояться того, чего не видно. Этого же явно нет!
- Как нет? А кто яблоками кидался? - подозрительно осведомилась нимфа.
- Ветер, - ни мало ни задумываясь, ответил Иваныч.
- А кто хохотал? - наступала на него г-жа А.Янски.
- Вороны.
- Не слушайте его, - вмешался Игоревич. - У зиндиков всегда так. Только увидят алмазные пики Гималаев, и ну считать: сколько получиться водопроводной воды, если их разморозить.
- Это уже ни к селу, ни к городу! - обиделся Одноглазый.
- А где Девочка Катя? - вдруг спросила г-жа А.Янски.
- И, правда, где? - Вакавчик недовольно задвигал усами. - Уж не унес ли ее призрак?
Забыв о страхе, все кинулись в сад. Кричали, звали, угрожали привидению... Без толку. Удрученные путешественники вернулись на баркас помочь Плаксам перетаскивать вещи. Светало.
- Теперь он наш! - с торжеством воскликнул Игоревич, притоптывая ногой. - Наконец-то я буду настоящим капитаном.
- Сперва тебе придется побыть докером, - урезонила его бездомная хозяйка. - Здесь работы на год.
- Вы еще обещали помочь нам починить дом, - недовольно заметил Плакса. Было видно, что ему жаль расставаться с баркасом. К тому же, между нами говоря, он вовсе не считал, что ночной подвиг путешественников стоил такого большого вознаграждения: подумаешь, выгнали какого-то призрака, - и, если бы их не было так много, Плакса еще сильно подумал бы... О да. Плакса плавал, Плакса знает! Плакса еще всех продаст и купит!
- Господи! Идите-ка сюда! - вдруг прыснула со смеху нимфа, случайно заглянувшая в железную бочку. Путешественники сгрудились вокруг нее. На дне, свернувшись клубочком мирно спала Девочка Катя. Ей снились сны, в которых богатые женихи увозили ее на сияющих мерседесах и бриллиантовые ожерелья - подарки прилизанных красавцев, словно сошедших, со страниц модных журналов времен молодости наших бабушек - обнимали ее худенькую загорелую шейку.

Веял тихий августовский ветерок. Заросли белых и светло-сиреневых флоксов испускали слабый аромат грецких орехов, на свежевытоптанных дорожках вокруг дома подсыхали лужицы от ночного дождя. Мир был прекрасен.
На все, про все путешественники потратили две недели. В сарае у покойного бакенщика они наняли уйму полезных вещей: плотницкий и слесарный инструмент, банки с засохшей краской, керосин, шланг, пульверизатор "Дональд и сын", самодельные кисти, листовое железо и т.д. Как видно, призрак бакенщика никого не подпускал к своему имуществу.
Разделившись на две группы, наши приятели приступили к делу. Старикашка Игоревич, сотоварищи и Гальмитен дневали и ночевали на баркасе. Мотор, дыры в обшивке, стены в трюме, раскуроченная рубка - все нуждалось в починке. Одноглазый сновал между домом и кораблем, между кораблем и сараем, выполняя роль снабженца. Нимфа целыми днями дрыхла в саду или ела яблоки. На Девочку Катю пала вся кухня. Плаксы и г-жа А.Янски занялись жилищем призрака.
Бездомная хозяйка с наслаждением погрузилась в беготню и хлопоты. За все эти дни она ни разу даже близко не подошла к баркасу: дом - ее кумир и игрушка - притягивал к себе сердце и руки. Старикашка дулся, Гальмитен недоумевал, г-жа А.Янски светилась от счастья. Она белила печь, мыла полы, помогала Плаксе перекрывать шифером крышу и навешивала дверь.
В то утро ее заботой стали окна. Она развела керосином голубую краску и в самом безоблачном настроении собиралась приступить к работе, как вдруг услышала голос Маленькой Плаксы, возившейся на чердаке:
- Окна надо покрасить белым! Слышишь? Голубой я хочу для кухни.
- Да, но я уже все рассчитала, - отозвалась г-жа А.Янски, макая кисть в ведерко. - Здесь голубой лучше.
- Я же тебе говорю, белым, - нетерпеливо крикнула Ляля. - Это все-таки мой дом.
Ее всклокоченная головка исчезла в слуховом окошке чердака. Г-жа А.Янски опустила кисточку.
-Никто и не собирался... - прошептала она. - Я не спорю... Но можно же было...
Бессмысленность и глупость ее положения были очевидны ей самой. В конце концов ее же не просили так возиться по дому, не на кого теперь и пенять. Г-жа А.Янски покусала нижнюю губу, нехотя подняла ведерко с краской и двинулась вон из сада, на ее лице играла странная рассеянная улыбка.
Баркас качался у импровизированной пристани, в которую путешественники превратили мостки для полоскания белья. На нем была предпоследняя запарка.
- Кто? Кто, в конце концов, покрасит рубку? - орал Игоревич. - Где Одноглазый с кистями? Что вы мне талдычите про борта?! Борта уже в три слоя! Да, высохли! - у него просто пар валил из ушей от негодования. - Наконец-то! - замахал он рукой, увидев, приближавшуюся г-жу А..Янски. - Какое счастье, что ты пришла! Это просто бальзам на раны, подарок ко дню вахтера. Дай мне кисть и ведерко!
- Зачем? - бездомная хозяйка торжественно прошествовала на борт своего будущего жилища. - Я сама покрашу рубку, - милостиво заявила она. - Можете подыскать себе какое-нибудь менее интеллектуальное занятие.
- Кайф, - сказал Ден, вылезая из трюма. - Пришел хоть один человек со вкусом. Рубка у нас будет голубой.
- А как вы назвали баркас? - деловито осведомилась г-жа А.Янски. - Нужно же выбрать имя.
- Потом, все потом. Главное навести блеск, - суетился мухосранский принц.
Когда покраска была закончена, и несостоявшаяся помощница Плакс опустилась на пол, с удовольствием оглядывая свою работу, у баркаса появилась Ляля.
- Где голубая краска? - крикнула она.
Г-жа А. Янски небрежным пинком послала пустое ведерко к ее ногам. Маленькая Плакса побелела от гнева:
- Ты извела все? На баркас? Но я же предупреждала... Ведь здесь хватило бы и белой. Ее сколько угодно!
- Раздел красок, на сколько я помню, не производился, - равнодушно пожала плечами малярша. Мне захотелось сделать голубую: ведь это все-таки мой баркас.
Ничего не говоря, Плакса повернулась спиной к пристани и пошла, почти побежала, прочь, плечи ее тряслись.
- Вы все уже отладили? - спросила г-жа А.Янски у Игоревича. - Когда можно будет плыть?
- Да хоть завтра, - Старикашка расплылся в довольной улыбке. - Ты не представляешь себе, матушка...
- Вот завтра и поплывем, - оборвала его г-жа А.Янски.
Маленький Оборвыш лежала в высокой траве над ручьем, запрокинув голову, и наблюдала как в пронзительно синем небе качаются длинные былинки. Бабочка-капустница сложила крылышки и превратилась в бледно-зеленый листик; мерно гудел шмель, выбирая на какой бы клевер присесть, стрекотали кузнечики. Мир во всем мире и в человецах благоволение. Нимфа перевернулась на живот и прислушалась. Кто-то грузно топотал по дорожке к ручью. Она услышала даже скрип железного ведра.
Раздвинув траву, Маленький Оборвыш увидела Плаксу с пустым ведром в руке. "Эге, а не напугать ли его?" - подумала она. Вторая неделя безделья плохо повлияла на ее умственные способности, и нимфа ничего лучшего не придумала, как пропустить Плаксу вперед по тропинке, и со страшным воем броситься на него сзади. Но эффект был поразительный. Плакса заорал благим матом и, бросив ведро, кинулся со всех ног, не разбирая дороги. Вслед ему неслось:
- Эй, подожди! Это же я, Оборвыш!
Наконец он остановился и перевел дух.
- Какой ты чувствительный! - возмутилась нимфа. - Я просто хотела пошутить. Разве мужчине можно так орать?
Плакса смутился.
- Мужчина должен быть бесстрашным, как... ну как Гальмитен, - продолжала Маленький Оборвыш. - изобретательным, как Игоревич, или на худой конец, грозным, как Вакавчик. А ты...
- А что я? - Плакса почесал свой толстенький животик. - Хорошо вам говорить; вы путешественники: волей не волей приходится быть храбрыми. А я за всю жизнь нигде, кроме Нарьян-Мара не был, - он воинственно поднял голову. - Пришли тут, натоптали, баркас забрали.
- Да ты еще и жадина, - возмущенно фыркнула Маленький Оборвыш.
- Можно подумать, у вас все святые: храбрецы, хитрюги и альтруисты, - Плакса был не на шутку обижен. - Вот Ден, например, у меня сегодня сигареты стянул. Я сам видел, а он не признается.
- Да, - нимфа почесала нос. - Бывает. Но ведь он старается. Вот в экспедицию пошел. Мне всегда компот отдает.
- А много где вы были? - Плакса перевел разговор на другую тему.
- Почти везде, - махнула рукой нимфа.
- Ну и какие там порядки? - осведомился ее собеседник.
- Да никаких. Спроси у А.Янски; она умеет рассказывать.
- Ладно, - пристыженный Плакса поплелся подбирать ведро. - Вечером увидимся.
После ужина Девочка Катя пошла мыть тарелки, Игоревич улегся с ногами на диван и закурил, а г-жа А.Янски встряхнула скатерть и поставила большую керосиновую лампу в желтом абажуре на стол. На терраске было тихо. За стенами простиралась непроглядная мгла, полная опасностей и тайных шорохов. В такой вечер хорошо было говорить о привидениях и пиратах.
- Послушай, а ведь тогда, в монастыре, когда мы с минуты на минуту ждали нападения Бергамота, ты так и не дорассказала про свое исчезновение в степи, - обратился Ден к бездомной хозяйке.
- Ну что ж, - г-жа А.Янски предчувствовала сегодня благодарных слушателей. - На чем я остановилась?
- На "как вдруг", - с готовностью отозвался Ден.
- Собственно, это я остановился, - важно поправил Игоревич. - Мы обвязались веревками и начали спускаться...
- Первой, конечно, полезла, моя жена, - недовольно вставил Гальмитен.
- Да уж. Первой спускалась г-жа А.Янски, - подтвердил Старикашка. - Ее голова исчезла в расщелине, веревка натянулась, как вдруг мы услышали шум моторов в степи.
- Это приближались рокеры. Пятерка бродяг выскочила из-за холма, - продолжал Гальмитен. - Игоревич от неожиданности разжал руки...
- Вот теперь, матушка, пришло время тебе рассказывать, - недовольно пробурчал Старикашка. - Что там с тобой дальше было, я не знаю.
- Что со мной могло быть, - развела руками г-жа А.Янски, - после того как ты бросил веревку? Я полетела вниз. Слава Богу, шахта оказалась неглубокой. Я не знала: в чем там дело, наверху, но, подняв голову, и никого не увидев в узком просвете неба над собой, догадалась, что стряслась крупная неприятность. Нужно было выбираться, но как? Карабкаться вверх по совершенно отвесной стене? Об этом не стоило даже и думать. Кричать? Небезопасно. Вдруг там нет уже ни Гальмитена, ни Игоревича, а есть страшный некто, встреча с которым не сулит ничего хорошего.
Вправо от меня уходил темный тоннель. Я двинулась по нему. Не могу сказать, сколько я шла: мне казалось, что целую вечность. Как вдруг руки мои коснулись камня - я уперлась в стену. На этом месте тоннель делал еще один поворот вправо, за углом он сужался и резко уходил вниз. Я остановилась, раздумывая, стоит ли двигаться дальше, - и тут до меня донесся странный звук, жалобный и одновременно угрожающий.
Слушатели затаили дыхание. Г-жа А.Янски продолжала:
- Я моментально потянула из-за пояса пистолет и прислушалась. Это был отдаленный собачий вой.
- У тебя был пистолет? - усомнился Вакавчик.
- Да. С присосками, - нехотя призналась бездомная хозяйка. - Так вот - это были одичавшие собаки, жившие в катакомбах. Я со всех ног кинулась по тоннелю вниз. От быстрого бега у меня перехватило дыхание. Вдруг слабый свет забрезжил впереди. Еще несколько усилий и я на свободе. Но, представьте себе мое отчаяние, когда, достигнув цели, я обнаружила, что это вовсе не выход, а вход в высокую просторную залу, высеченную в каменном лоне скал. Белый мрамор, трубящие тритоны, лес крупных коринфских колонн, окаймляющих стены. В центре, на постаменте, стоял золотой саркофаг, инкрустированный слоновой костью. Вокруг, на полу и на специальных подставках было разложено множество золотых и серебряных сосудов, чеканных блюд, драгоценного оружия, конской сбруи. Всего и не перечислить. Я подняла с пола только отдельно лежавший золотой свисток, который теперь всегда ношу на шее, как талисман. Мне было непонятно - откуда мог исходить свет? Задрав голову, я увидела, что вместо глухого потолка залу покрывает прозрачный купол из горного хрусталя, а над ним медленно колышется море. День был солнечный, лучи проходили сквозь толщу воды и ложились на предметы в зале, заставляя их по-новому светиться и играть. Сердце чуть не вырвалось у меня из груди, когда я проходила мимо саркофага - мне показалось, что крышка у него сдвинута с места.
С противоположной стороны зала была низкая дверца, в которую я и проскользнула. Собачьего воя больше не было слышно. Минут через десять ходьбы, мне показалось, что проход расширяется. Потом впереди сверкнул ослепительно яркий свет и я увидела море. Лаз, через который мне удалось выбраться наружу, был пробит в береге и хорошо замаскирован камнями. Чуть ниже начинались скрюченные колючие кусты, скатившись в которые я сильно ободралась, далее шла узкая полоска песка и, на сколько хватало глаз, расстилалось море. По едва заметной крутой тропинке я выбралась наверх и побрела искать лагерь.
На месте стоянки вся земля была истоптана, палатки похищены, ослы разбежались. Недалеко, во впадине, лежал Гальмитен с разбитой головой. Игоревича не было видно. Честно говоря, мы решили, что он погиб. Надо было оказать мужу первую помощь, потом поймать ишака, усадить на него качающегося Гальмитена и уносить ноги. Ни времени, ни снаряжения, ни сил, чтоб вновь добраться до золота у нас не было. К тому же, в степи любому грузу требуется охрана, мы же, в тот момент, представляли жалкое зрелище.
Г-жа А .Янски замолчала. Бородатый толстяк Плакса, как завороженный, смотрел на лампу.
- Сокровища, бандиты, море, - протянул он.
- Москиты, голод, тухлая вода, кровавый понос, - подтвердил Игоревич. - Рокеры привязали меня за ноги к мотоциклу и прокатились по степи.
Ляля в ужасе прижала ладошки к щекам.
- Мы искали тебя всю ночь по буеракам, - Гальмитен почесал за ухом. - А утром тронулись.
- Вы и не могли никого найти, - горько усмехнулся Старикашка. - Меня завезли аж в Коровью бухту и там бросили. Спасибо родной археологии. Через 2 дня я выполз к раскопу.
За столом воцарилась тишина. Слышно было, как ветер шевелит ветками деревьев в саду.
- Что ж, завтра отплываем, - г-жа А.Янски выпрямилась. - Вещей у нас мало: все успеем собрать утром.
Сотоварищи от неожиданности хором крякнули. Девочка Катя чуть не уронила вымытые тарелки. Нимфа присвистнула:
- Вот это по мне. Спасибо этому дому, пойдем к другому, - весело воскликнула она.
- Как? Вы уже собираетесь? - с некоторым облегчением осведомилась маленькая Плакса, изображая на своем лице отчаяние радушной хозяйки.
- Может быть кто-то захочет остаться? - издевательские нотки послышались в голосе Игоревича.
- Нет, нет! - всполошилась малютка. - Мы, правду сказать, и сами очень заняты...
Все стали потихоньку расходиться. Одноглазый принес карту местности, и они с Гальмитеном, под чутким руководством Игоревича, начали прокладывать на ней предположительный маршрут дальнейшего путешествия.
Г-жа А.Янски и нимфа обнялись, залезли на диван и грызли яблоки. Вдруг дверь из комнаты Плакс беззвучно растворилась и на пороге возник Макс в длинной белой рубашке и ночном колпачке с кисточкой.
- Я решил отправиться с вами, - брякнул он. - Настоящему мужчине грех долго засиживаться на берегу. Дальние страны и сокровища - моя страсть.
- А как же жена? - хором спросили нимфа и г-жа А.Янски. - Она тоже едет с тобой?
- Нет. Жены должны сидеть дома, - важно заявил Плакса. - Женщине положено уметь ждать. Разбудите нас завтра, в половине восьмого, чтобы Ляля успела накрутить мне бутерброды в дорогу, пока я буду бриться.
Он повернулся к изумленным путешественникам спиной и исчез за дверью.
- Ну и заявочки! - возмутилась Маленький Оборвыш. - А.Янски, Гальмитен, по-моему, этот камень в ваш огород!
- Как знать, - покачала головой бездомная хозяйка. - Может быть, она правильно решила. Зажигать каждый вечер в окне керосиновую лампу и ждать мужа, если не можешь его удержать, куда достойнее, чем таскаться за ним по всему свету.
- Она? С чего ты взяла? - изумилась нимфа.
- Неужели он? - хмыкнула г-жа А.Янски. - Пойду-ка я спать.

На следующее утро все проснулись раньше обычного (кроме Плаксы, который, конечно, дрых чуть не до самого отплытия), выпили в полном молчании и с серьезными лицами чаю, и разошлись укладывать вещи.
Было еще прохладно, солнце светило сквозь дымку, не предвещая жаркого дня.
- Все вещи здесь, - деловито считала г-жа А.Янски.- Две палатки, 9 рюкзаков, мешок сушек... Котелок несите на камбуз.
- А мангал? - осведомилась нимфа. - Жалко бросать!
- Мальчики! - крикнула бездомная хозяйка сотоварищам. - Помогите Оборвышу втащить мангал.
- И зачем ей понадобился мангал? - недовольно ворчал Вакавчик, тяжело переставляя ноги по шаткому трапу.
- Молчи, Валя! Услышит, - вполголоса вторил ему детский писатель. - С ней лучше не связываться.
- Великолепно! - заключила г-жа А.Янски, когда мангал был установлен на корме. - Незаменимая вещь, когда хочешь пожарить шашлыки.
- Но у нас нет шашлыков! - возмутился Вакавчик.
- А запечь в золе картошку? А обжаривать хлебные шарики на прутьях? А рыба на угольях? - задохнулась от негодования хозяйка.
- Стойте! Подождите! - к баркасу на третьей скорости несся Плакса, размахивая свертком с бутербродами. - Не уплывайте без меня!
Послав последний воздушный поцелуй жене, он вскочил на трап и оказался среди путешественников.
- Звони мне из каждого города! - крикнула Ляля.
- Если получится. Не волнуйся! Я скоро вернусь к тебе с сокровищами! - отвечал ей Макс, расшвыривая свои сумки по углам.
- Корабль отправляется, - громко возгласил Старикашка Игоревич. - Отдать швартовы.
- Есть отдать швартовы! - Одноглазый и Гальмитен отвязали веревки. Баркас медленно отделился от пристани и закачался на волнах. Все замахали руками, а Девочка Катя заплакала. Ляля стояла на берегу грустная-прегрустная, и пока суденышко не прошло плавный поворот, образуемый рекой за отмелями, можно было видеть ее маленькую фигурку со сложенными на груди руками.
- Дурак ты. Плакса, - С завистью сказал Гальмитен. - Зачем тебе сокровища? Сидел бы дома, пил чай с пирогами.
Приближалось время второго завтрака. Обычно его в походе не устраивали. Но сегодня, чтобы развеять общую печаль, решено было напечь блинчиков.
- Заодно опробуем камбуз, - г-жа А.Янски удалилась.
- Яблочное варенье у нас есть, - сказала она нимфе. - Я еще у Плакс в саду сварила. Эй, Игоревич, не сделаешь ли кофе для бодрости?
Ее крик в раскрытую дверь был услышан. За штурвал поставили Одноглазого, а Старикашка принялся жечь в мангале ветки (он собирался приготовить кофе в горячей золе за неимением раскаленного песка).
- Кто же так варит кофе?! - неожиданно для всех подал возмущенный голос Макс. - Дай сюда.
Он отобрал у Игоревича вместительную медную джезву и ложечку:
- Сахар где?
-Зачем тебе сахар? - Изумился Ден. - Посмотрите на этого безумца! Он засыпает сахар вместе с молотыми зернами! Испортил кофе, придурок!
- Поищи-ка лучше высокие узкие бокалы, - распорядится Макс.
- Кофе из бокалов?! - взвыл детский писатель.
- Бокалы для холодной воды, - пояснил Макс. - Будем пить кофе по-гречески, как Штирлиц.
- Откуда у нас бокалы? - пожал плечами Вакавчик. - На, возьми кружки.
Вскоре пузырьки в джезве поперли вверх, пена чуть не перехлестнула через край, но Плакса вовремя снял кофе с огня. Он аккуратно разлил ароматную жидкость по выстроенным в ряд кружкам, а оставшиеся наполнил пресной водой из бидона.
- Ка-айф, - протянул Гальмитен, отхлебывая густой сладкий напиток и по временам потягивая холодную воду из другой кружки. - Божественный контраст.
- Сумасшествие охватило массы, - заключил Ден. - Пойду сменю Одноглазого.
- Смотрите! - закричала Девочка Катя, указывая пальцем вперед. - Что это?
Среди рябившей от солнца водной глади на мгновение показался огромный кроваво-красный плавник и тут же исчез.
- Где? - недоуменно спросил Гальмитен. - Я ничего не вижу.
Ему никто не ответил. Все кинулись к поручням и впились глазами в то место, над которым секунду назад был виден странный предмет.
- Вот снова! - крикнула Девочка Катя.
- Справа по борту неопознанный объект, - раздался голос Игоревича, уже очутившегося в рубке. - Он движется к нам.
И тут все ощутили глухой сильный удар, сотрясший баркас. Путешественники полетели вверх тормашками на палубу, мангал с грохотом рухнул на пол, Вакавчик уцепился руками за перила и, выпучив глаза, заорал:
- Смотрите! Смотрите! Это Простипома!
Над водой, у самого борта баркаса, вздымалась, как гора, голова диковинной рыбы со свирепыми глазами навыкате и длинными усами, как у китайского дракона. Чудовище явно собиралось повторить атаку.
- Плакса за бортом! - закричала Девочка Катя. Все головы немедленно повернулись в ту сторону, куда указывал ее палец.
Под самым носом корабля барахтался незадачливый кофевар, выброшенный в воду внезапным ударом. Рыба хлестнула по воде мощным хвостом, разворачивая свое огромное тело, и нацелилась на Плаксу.
- Помогите! Кто чем может! - голосил Макс, колотя руками и ногами в белой пене. Простипома разинула пасть полную длинных и частых зубов-иголок.
- Эх, мама моя родна-йя!!! - вдруг заорал Одноглазый, хватая упавший мангал, до краев забитый горячими угольями, и швыряя его прямо в раскрытую пасть чудовища.
Простипома содрогнулась. Ее и без того выкаченные глаза, полезли из орбит. Она взвилась над водой метра на два и с шумом рухнула в реку. Баркас опасно накренился. В этот момент Гальмитен и Вакавчик успели зацепить Плаксу багром за шиворот и втащить на борт.
- Ура! - закричали путешественники хором.
- Славься, славься Одноглазый.
Ты спаситель всех нас сразу!
Женщины кинулись целовать героя.
- Как же ты один смог поднять чугунный мангал, да еще размахнуться и бросить? - в восхищении недоумевала г-жа А.Янски.
- Ума не приложу, - пожал плечами Иваныч. - Я ничего не чувствовал.
- Юберменш, - глубокомысленно заявил Гальмитен.
- Поистине, возможности человека не имеют границ! - заметил Вакавчик, пожимая руку Одноглазому.
- Мы посвятим тебе сигнальный номер корабельной газеты, - сказал Ден.
- Считайте, что это ваш подарок мне на день рождения, - кивнул Иваныч.
- Как? - изумилась бездомная хозяйка. - У тебя сегодня день рождения и ты молчал?
- Я думал, что это мало кого заинтересует, - смущенно пожал плечами герой. - Ну я пойду в рубку. Ладно?
- Сегодня закатываем праздничный ужин! - торжественно объявила г-жа А.Янски. - Прошу украсить палубу и накрыть столы на воздухе.
Сделав знак Девочке Кате, она удалилась на камбуз.
- Интересно, а рыба погибла? - спросила Маленький Оборвыш, почесывая за ухом.
- Конечно, - утвердительно кивнул Гальмитен. - Можешь быть уверена - уголья прожгли ей внутренности.
- Тогда почему она не всплывает кверху брюхом?
- Ее тянет на дно мангал. Жаль его, правда?
- Очень, - созналась нимфа. - Нельзя ли попросить Старикашку подплыть поближе к берегу? - добавила она. - Я бы надула матрас и нарвала кувшинок для Одноглазого.
- Сейчас спрошу, - кивнул Гальмитен. - Можешь надувать, - крикнул он через минуту из рубки.
Ден и Вакавчик занялись изготовлением газеты. Гальмитен двигал столы-коробки и импровизированные стулья. Девочка Катя пристроилась на корме и клеила из цветной бумаги гирлянды резных фонариков.
Уже смеркалось, когда г-жа А.Янски начала выносить с камбуза разнообразные закуски и расставлять их на столе. В честь такого праздника Гальмитен принес из трюма сокровенную канистру красного вина и канистру пива. Гулять так гулять!
Плакса, чьи мокрые вещи полоскались на ветру, как трофейные штандарты, расхаживал в полотенце и раскладывал возле каждого прибора по одной соленой рыбке, которую ему дала в дорогу жена.
- Вобла! Кайф! - Ден ничего не делал. Он сидел на бортике, свесив ноги, и дудел в изготовленную им тростниковую дуделку.
- Заткни свой шофар, - веско сказал Вакавчик. - Лучше помоги столы двигать.
Девочка Катя развесила фонарики, зажгла в каждом по огарку свечи и потребовала начинать.
Первым вышел именинник и прекрасная нимфа надела ему на шею мокрый венок из белых лилий и жёлтых кубышек. Потом Игоревич сказал речь часа эдак на полтора о своем ловком маневре баркасом, благодаря чему собственно, и удалось Иванычу попасть мангалом в пасть Простипоме. Потом все пили за здоровье именинника, за его безвестных родителей, за себя и свое спасение, и за путешествия вообще, прославляя неведомого бога дорог, сведшего их вместе. Потом мужики "тревожно загудели", а женщины подтянули тонкими голосами.
Когда все шахтерские песни были спеты (а их путешественники почему-то особенно любили), Ден вышел из-за стола, уселся на корточки, расставив перед собой пустые банки и бутылки, и ударил по ним вилками. Все пустились в пляс. Палуба ходила ходуном.
В это время Старикашка Игоревич, заскучавший среди общего веселья, отправился с кружкой пива и воблой на нос корабля провести немного времени наедине с самим собой. Он уютно устроился между канатным мотком и стенкой рубки. Сюда не задувал ветер и тихая черная река в обрамлении мрачных лесистых берегов была видна на многие мили вперед. Луна заливала пространство слабым мертвенным блеском.
Музыка на корме на миг стихла; видимо, Ден переводил дыхание, и вот в этой внезапной тишине Игоревич услышал слабый, но очень неприятный плеск в отдалении, словно кто-то шлепал по воде большими кожистыми лапами. Этот тихий плеск был знаком Старикашке до мурашек на спине. Он привстал и вгляделся в лунную гладь реки. И тут, у дальнего левого берега, над самой водой зажглись два огромных красных глаза. Предчувствие, кольнувшие Игоревича в самое сердце, не обмануло его.
"Что ж, - тонкая улыбка зазмеилась по губам мухосранского принца, - рано или поздно это должно было произойти. Он шел по моим следам от самого монастыря. Стоит ли подвергать их опасности? Им так весело... без меня..." Он грустно вздохнул.
Найти на носу сушившийся надувной матрас было делом нескольких минут. Старикашка незаметно проскользнул в трюм, изъял из общей свалки вещей свою сумку, потом посетил камбуз и набил ее запасом сухарей. После этого он вернулся на нос и, пользуясь всеобщим неведением , потихоньку спустил матрас на воду. Вода заливалась ему под колени, матрас был отвратителен в управлении, но Игоревич стиснул зубы и быстро погреб от корабля к близкому правому берегу. Почти в тот же миг, уловив неким таинственным чутьем исчезновение своей жертвы с корабля. Бергамот изменил направление преследования и тоже взял курс на крутой правый берег.
До слуха чудовища долетали веселый плеск и визг устроенного по предложению нимфы ночного купания. Голые тела мелькали в темной глубине вод, слышался смех и удары ладоней, взбивавшие столбы брызг. Радостные хмельные путешественники стали бы легкой добычей, но уже ничто не могло привлечь внимания чудовища, кроме темного силуэта человечка, выбравшегося на противоположный берег и исчезнувшего в зарослях.
Г-жа А.Янски, которая, как замужняя дама, не одобряла ночных вакханалий и выпила меньше всех, потому что поставила в духовку запекаться сладкие гренки к чаю, чуть пошатываясь, направилась на камбуз. Распахнутые двери навесного шкафчика и исчезновение сухарей сразу бросились ей в глаза. Сердце ее тревожно забилось. Даже на пьяную голову она была догадлива, очень догадлива.
- Иго-о-ре-е-вич!!! - громко позвала бездомная хозяйка, выскочив на палубу. - Игоре-евич!
Никто не ответил ей из ночной мглы. До нее доносились лишь веселые крики и плеск остальных путешественников. Г-жа А.Янски опустилась на моток каната, за которым полчаса назад сидел ее друг, и горько заплакала.

Исчезновение Игоревича произвело на всех удручающее впечатление. Правда, это заметили только утром, когда честная компания продрала глаза и с мрачными помятыми лицами начала слоняться по палубе в поисках пропитания.
На г-жу А.Янски было жалко смотреть: бледная, с покрасневшими глазами, она так и сидела на мотке каната и повторяла, едва шевеля губами: "Бергамот, Бергамот". Было совершенно ясно, что завтрак бездомная хозяйка готовить не собирается.
- Видимо, она стала свидетелем ночной трагедии, - глубокомысленно произнес Вакавчик.
- Единственным свидетелем, - зловеще добавил Ден.
- Что вы этим хотите сказать? - всполошился Гальмитен. - Вы что считаете, что моей жене что-то угрожает?
- Возьмите себя в руки, дружище... - Вакавчик не успел закончить.
- Ха! Конечно угрожает, - вмешалась нимфа. - Она явно видела т о г о, кто пришил Старикашку, и теперь убийца только ждет удобного момента, чтоб убрать ее.
- Жена! Иди сюда! - завопил Гальмитен, хватая г-жу А.Янски за руку. - Я запру тебя в трюме, там безопаснее.
Бездомная хозяйка разом вышла из оцепенения.
- Вы что, сдурели? - возмутилась она. - Оборвыш, а ну марш на камбуз готовить мужикам яичницу, а то они уже от голода звереть начали.
- Я бы даже сказал - тупеть, - язвительно заметил Одноглазый. - Где вы видите следы преступления? Может он сам ушел?
- Вот единственная здравая мысль за все утро, - А.Янски встала. -Помогите-ка мне убраться. Какой бардак кругом. Просто свинство.
Она побрела по палубе, собирая бумажки.
- И все-таки я настаиваю на том, что надо допросить свидетелей, - не унимался Вакавчик. - Пусть каждый пойдет после уборки куда-нибудь и там уединенно напишет, что видел ночью.
Все пожали плечами и разбрелись выполнять приказания.
Оборвыш все еще возилась на камбузе, когда путешественники вновь собрались за столом, держа в руках бумажки со свидетельскими показаниями. Вакавчик зачитал их вслух. Показания Дена кончались на описании его игры на бутылках и общей пляски.
- А дальше? - подозрительно спросил редактор.
- А разве что-нибудь было дальше? - искренне изумился детский писатель. - Потом я проснулся на носу в мокрых носках. Собственно все.
Остальные свидетельства тоже не изобиловали подробностями. Нимфа описала кувшинки. Одноглазый - нимфу. Девочка Катя заметила, что вовсе вчера не наелась. Гальмитен вообще сказал, что он не купался, а заснул в перевернутой коробке, еще до танцев, что многие якобы могли подтвердить. Сам Вакавчик ничего не видел, потому что у него "-7". Последним лежал листок с показаниями г-жи А.Янски. Вакавчик развернул его.
- "Я все знаю, но ничего не скажу. А.Янски." - прочитал он. Голос его осекся. Все взгляды уперлись в бездомную хозяйку.
- Что вы на меня смотрите? - холодно осведомилась она. - Да, я все знаю, но ничего вам не скажу. Из высших соображений.
- В таком случае, сударыня, - провозгласил Вакавчик, вставая. -Мы вынуждены вас арестовать.
- Сколько вам будет угодно, - с достоинством отозвалась храбрая дама. - Только хотела бы я знать, кто теперь будет готовить? - язвительно справилась она.
- У нас на борту еще две женщины, - парировал Вакавчик.
- Ну-ну... - хмыкнула бездомная хозяйка.
В этот миг с камбуза появилась Маленький Оборвыш с горкой бесформенных пригоревших лепех на тарелке.
- Яичница не получилась, - заявила она. - Вот зато блинчики.
- Что-то я есть перехотел, - встал из-за стола детский писатель.
- Может быть Катя пойдет на камбуз? - робко предложил редактор.
- Фигули на рогули, - присвистнула странствующая сирота. - Я на месяц наготовилась в одиночку, пока вы чинили баркас.
- Как арестованная, я требую, чтобы меня кормили, - заявила г-жа А.Янски. - Вы морите заключенных голодом с целью выбить признания. Я направлю протест в ООН.
- Не забывайте о социалистической законности, - призвал ее к порядку Вакавчик. - Как злостный вредитель, скрывающий правду от народа, вы будете использованы на общественных работах. Одноглазый! Ден! Препроводите арестованную на камбуз.
- Не прикасайтесь к ней! - взвыл Гальмитен, хватая багор. - Если кто хоть пальцем тронет мою жену, я здесь все разнесу к чертовой матери!
- Успокойся, - г-жа А. Янски ласково кивнула ему. - Я сама пойду к месту своего заключения. Только будет ли вам от этого легче?
Она одним прыжком оказалась возле камбуза, юркнула туда, захлопнула за собой толстую корабельную дверь и повернула ручку.
- Ну как? - раздался ее торжествующий голос. - Хотела бы я знать, кто теперь может заставить меня готовить на вас? Объявляю себя в осаде.
Путешественники были поражены. Они уселись на палубе в полном молчании. Баркас медленно плыл вдоль безлюдных берегов, изредка поворачивая по течению реки. Присутствие духа хранил один Одноглазый, вставший в рубке на вахту.
Арестованная тем временем сварила себе кофе и поджарила картофельные оладьи с золотой корочкой.
- Все ты, Валя! - нудел детский писатель. - Вы арестованы, идите на камбуз. - Передразнил он Вакавчика.
- Я есть хочу, - ныла Девочка Катя.
- Самой надо было готовить, когда предлагали, - огрызнулся редактор.
- Ладно, все хороши, - пожал плечами Гальмитен. - Одна надежда, что моя жена очень отходчива.
- Чего вы не едите блинчики? - изумлялась нимфа, за обе щеки уплетая произведение своего «кулинарного гения».
Прошло еще часа два или три. Г-жа А.Янски приступила к приготовлению скудного арестантского обеда: борщ по-флотски и походный плов с тушенкой. Путешественники были совершенно деморализованы чудными запахами, терзавшими их обоняние.
- А.Янски! Прости нас! - нервы у Дена не выдержали. - Мы сделаем все, что ты захочешь! Хочешь - свяжем Вакавчика и выкинем его за борт?
- Не хочу! - отрезала хозяйка. - С юридической точки зрения он прав.
- Ты что, там так и будешь сидеть? - поскребся в дверь Гальмитен. - А я как же? Я тоже есть хочу.
- Закон безжалостен, - отозвалась осажденная. - Что я могу поделать?
- Слева по борту вижу ряд городских строений, - раздался из рубки голос Одноглазого.
- Ура! Ура! Люди! - закричали путешественники, бросаясь друг другу на шею. - Они дадут нам поесть. Скорее причаливай.
- Эй, А.Янски! Ты пойдешь с нами в город? - хитро подмигивая всем, крикнул Ден.
- Нет. Спасибо, - отвечала с набитым ртом арестантка. - Должен же кто-то охранять баркас.
Одноглазый лихо причалил к деревянной пристани, и толпа измученных скитальцев хлынула на берег.
Городок оказался так себе: две кривые улицы, Кремль среди бурьяна и кооператив "Канадские вставные зубы". Прокатив неутомимую нимфу на лошади для фотографирования - за так, для рекламы - друзья направились в забегаловку "Мехлис ти", указанную им мальчишкой
- Нам, пожалуйста, что-нибудь поесть, - попросил Гальмитен сонную официантку.
- Кумару будете? - лениво осведомилась она.
- А что-нибудь еще есть? - опасливо спросил Ден.
- Чай, - зевнула девица.
- С сахаром? - в голосе Вакавчика прозвучала надежда.
- Сахар по талонам, - покачала головой официантка.
- Ну что ж, давайте чай, - вздохнули путешественники.
- Чай только вместе с кумарой, - отрезала девица.
- О'кей. Несите хоть что-нибудь! - не выдержал редактор. - Только по две порции каждому, мы очень голодны!
- Валя, ты что с ума сошел? - зашипел на него детский писатель. - Мы же еще не знаем что это такое. А вдруг это запеченная змея?
- Я сейчас могу съесть и живую! - рявкнул Вакавчик. Девица возникла в дверях с подносом железных вазочек для мороженого, полных ярко пунцовой клюквы. Вздох облегчения вырвался из груди путешественников. Сверху клюква была полита густым засахарившимся медом.
- Надо было заказывать по три порции, - Ден толкнул Вакавчика локтем в бок.
- У нас лимит: больше двух порций сразу брать нельзя, - девица расставила на столе чашки с чаем.
- А по очереди можно? - спросил Одноглазый.
- Конечно, - кивнула она.
Кумара была восхитительна. Расплатившись, друзья вышли из забегаловки и, разморенные, уселись на скамейку у трамвайной остановки. Вдруг из-за угла появилась странная процессия бритоголовых людей, обернутых в желтые и оранжевые занавески. Люди приплясывали, хлопали в ладоши, дудели в детские дудочки и били в барабанчики, хором повторяя: "Бога нет. Бога нет!" Процессия перегородила улицу.
- Это зиндики. Бежим, - шепнул Одноглазый, но было уже поздно - зиндики заметили его.
- Вот он! Держи отступника! - хором закричали они и окружили скамейку плотным кольцом.
Вперед вышел сухой смуглый старик в пестрой цветочной гирлянде, надетой на шею.
- К вам у нас претензий нет. Мы вас не знаем, - сказал он путешественникам. - А этот пойдет с нами.
Его костлявый палец уперся в Одноглазого.
-Но он не хочет... - вмешалась было нимфа. Старик полоснул ее взглядом острых подозрительных глаз.
- Никуда он с вами не пойдет, - поддержал Оборвыша Гальмитен. - Мы свободные люди свободной страны, куда хотим - туда и идем. Проваливайте !
- В таком случае вы все пойдете с нами, - холодно заметил старик. - Взять их.
- Милиция! - заорал Вакавчик, въезжая кулаком в челюсть одному из зиндиков. Но какая там милиция! Еще несколько минут друзья отбивались, однако, вскоре были крепко связаны и выстроены в ряд.
Лагерь зиндиков располагался за городом. Их оранжевые шатры табором раскинулись на берегу реки, у опушки чахлого березового леска. У одного из серых каменных валунов сидела на цепи Злая Птица Битютень. Увидев пленных, она злорадно заклекотала и заплескала крыльями.
- Вы все пойдете на корм птице. По очереди, - сказал главный зиндик, обращаясь к узникам. - Одноглазый умрет страшной смертью у столба отступников истинного безверия.
- А вот этого хорошо бы сварить для нас, - подсказал старику услужливый зиндик помоложе, указывая на Плаксу. - Какой упитанный, - он ущипнул Плаксу за руку.
- Вы не имеете права! - закричал несчастный Плакса. - Людей не едят.
- Почему? - пожал плечами главный зиндик.
- За это сажают, - вставил Гальмитен. Старик его не слушал.
- Эй вы, пошевеливайтесь! - крикнул он зиндикам. - Ставьте котел на огонь.
- Но это же дико! - нимфа пыталась освободить свои связанные руки.
- Все вы еще можете спасти свою жизнь, - заявил старик. - Вступив в братство зиндиков. Но для этого вам придется самим вырвать сердце у отступника Одноглазого. Его сейчас привяжут к столбу.
- Ни за что!!! - закричали путешественники. - Пусть нас лучше разорвет Битютень!
- Что ж, вы решили свою судьбу, - кивнул старик. - Ну как там вода? Кипит?
- Начинает. Пошли пузыри, - отозвались трое зиндиков, хлопотавших у костра.

Когда друзья сошли на берег, г-жа А.Янски выбралась из камбуза и оглядела свое хозяйство. "Конечно, невозможно как следует убраться, когда столько народу." - Думала она, передвигая коробки и выметая грязь за борт. - "Сейчас наберу воды в ведро. Хорошо, что швабра есть - не люблю мыть, согнувшись в три погибели."
В это время на баркас села сорока, в клюве у нее что-то блестело.
- Кыш отсюда! - крикнула хозяйка, запахиваясь на нее тряпкой. Сорока издала неприятный крик и вспорхнула, выронив блестящий предмет на палубу. Г-жа А. Янски нагнулась и подняла пуговицу. Сердце ее сжалось от недоброго предчувствия - это была знакомая ей пуговица - она сама когда-то пришивала ее к рубашке Гальмитена. "В конце концов, пуговица могла просто оторваться, - успокаивала себя бездомная хозяйка. - Да, вместе с кусочком материи! - возражал ей голос рассудка. - Так пуговицы отрывают, и отрывают в драке ".
Оставить баркас без присмотра она не могла. Тоска и недобрые предчувствия голодали ее душу. Наконец, она решила патрулировать вверх и вниз по реке. Как впоследствии оказалось, эта мысль спасла путешественников. Хозяйка завела мотор и баркас двинулся в обратном направлении, мимо бесконечных складов и подъездных путей. Вот пошли пологие берега с разбросанными там и сям серыми валунами. Вот г-жа А.Янски заметила оранжевые шатра и костер. Но что это? До ее ушей донесся душераздирающий крик. Там, на берегу, кого-то сажали в огромный котел над огнем и этот кто-то противно орал. "Плакса! Это же Плакса!" Г-жа А.Янски узнала голос вопившего. Она вгляделась пристальней .и различила у одного из камней группку скрюченных фигур в неестественных позах.
Бездомная хозяйка колебалась всего одну минуту. Она сняла с шеи свой золотой свисток и что есть силы дунула в него. Пронзительный свист, древний как вселенная, разнесся над тихой рекой.
- Милиция! - заорали во все горло зиндики, бросаясь врассыпную. Г-жа А.Янски дудела до тех пор, пока последний оранжевый человечек не скрылся в лесу. Потом она причалила к берегу и кинулась на помощь путешественникам.
- Гальмитен! Как ты? - она развязала веревки, стягивавшие руки мужа.
- Плакса! Помоги лучше Плаксе! - Гальмитен, размахивая свободными руками, кинулся к котлу. - Переворачивай его!
Они вместе столкнули котел на землю, кипяток ошпарил траву и залил костер, а Плакса покатился к реке и плюхнулся в холодную воду.
- Еще минута и я бы сварился, - заявил он.
Гальмитен и его жена освободили остальных и отвязали Одноглазого от столба.
- Я был к тебе несправедлив, А.Янски, - сказал Вакавчик, пожимая ей руку.
- Идите на корабль, - бездомная хозяйка сделала гостеприимный жест.
- Подождите! - крикнула Девочка Катя. - Давайте осмотрим лагерь зиндиков.
- Она права, - кивнул Гальмитен. - Здесь могут оказаться любопытные вещи.
- Я думаю, что нам не стоит очень угрызаться совестью, если мы заберем их провизию, - сказала Маленький Оборвыш, обнаружив ящик с печеньем.
- Глядите, что я нашел, - раздался голос Вакавчика из палатки с широким пологом. - Какие-то книги.
- Это палатка главного зиндика, - отозвался Одноглазый. - Ты держишь в руках их священные книги. Не советую к ним прикасаться.
- Неужели ты стал мистиком? - хмыкнул Гальмитен. - По-твоему книги будут мстить?
- Мстить будут зиндики, - покачал головой Одноглазый. - Если найдут нас.
- А что делать с Битютенем? - Ден с ненавистью уставился на могучую птицу, погромыхивающую цепью. - Может свернем шею и ощиплем? - предложил он.
- Ну уж нет, - г-жа А.Янски скорчила презрительную мину. - Заботу по сворачиванию головы вы, конечно, возьмете себе, а ощипывать придется нам.
- Она часто ест падаль и отвратительно воняет, - заметил Одноглазый. - Вкус соответствующий. Пошли-ка лучше на баркас, пока зиндики не вернулись.
-Ну нет, птичку я здесь не оставлю! - крикнула Оборвыш, хватаясь за цепь сковывавшую Битютеня. - Где вы еще найдете такое страшило?
Она взобралась с валуна птице на спину и пришпорила ее пятками.
-Будет нас охранять от зиндиков и Бергамота. Птичка, а птичка, пойдем с нами, мы дадим тебе молока и печенья, - нимфа принялась ласково свистеть и почесывать Битютеня за ухом. Птица довольно заурчала и, склонив голову, уставилась на свою всадницу желтым немигающим глазом.
- Кажется, она ее слушается, - шепнула г-жа А.Янски мужу.
- Ну давайте возьмем ее с собой, - взмолилась нимфа. - Будет жить на корме, в ящике.
- Ну хорошо, - решилась бездомная хозяйка. - Только помни - домашние животные - не игрушка. Их надо выгуливать и кормить.
- Ура! - закричала нимфа, отвязывая Битютня.
После того как Плаксу чуть не сварили в котле, он стал печальным и вялым. Он все время сидел один, свесив ноги за борт и смотрел на медленно струившуюся внизу воду. Дни были пасмурными, солнце выглядывало редко, путешественники скучали. Гальмитен пытался разобрать «Священные письмена» зиндиков, нимфа совершала на Битютне разведывательные полеты по окрестностям в любую погоду, Одноглазый сурово дымил большой капитанской трубкой.
- А скоро мы найдем сокровища? - спросил однажды Плакса у подошедшей к нему г-жи А. Янски.
- Сокровища? - удивилась та. - Ах да. Ну, наверное, только на следующий год.
- Почему? - голос у Плаксы упал.
- Потому что уже скоро осень, - пожала плечами бездомная хозяйка. - А в экспедицию надо отправляться ранней весной, чтоб на все хватило времени.
- Значит до весны мне нечего беспокоиться? - воспрянул духом Макс. - И я могу вернуться домой?
- Ты в любой момент можешь вернуться домой, - озадаченно сказала его собеседница.
- А вы дадите мне слово, что, когда сами поплывете искать сокровища, заедете за мной? - подозрительно спросил Плакса.
- Ну кончено, - устало кивнула г-жа А.Янски.
- Тогда можно я возьму лодку зиндиков? А то на чем мне добираться? - Плакса встал. - Я пойду соберу тебе что-нибудь из еды, - бездомная хозяйка исчезла.
Плаксу провожали без помпы. Настроение у всех было кислое. Мужчины пожали ему руку, а женщины всплакнули. Девочка Катя спустила в лодку на веревке рюкзак, набитый продуктами, потом Гальмитен и Вакавчик оттолкнули лодку багром от баркаса, а Одноглазый дал прощальный гудок.
Назад Плакса возвращался не так быстро - ведь ему пришлось грести самому. Он стер ладони и натерпелся страху, ночуя в лодке на середине реки (на берег он вылезать в темноте боялся). Вообразите себе его радость, когда, в один из сгущавшихся уже вечеров, он заметил впереди дрожащий свет и различил с воды знакомые очертания дома с двускатной крышей и резным крыльцом. Там, в желтом квадрате окна, Ляля каждый вечер ставила керосиновую лампу и сидела, положив голову на руки. Плакса крепче сжал тяжелые весла и с силой налег на них.

Дни становились все короче. Часто моросил дождь. Битютень сидел нахохлившись на корме, под картонным размокшим навесом, и Маленький Оборвыш изредка выбегала задать ему корм. Походы на камбуз сделались пыткой, руки стыли от холода, спички гасли на ветру.
- Надо думать о том, где мы перезимуем, - как-то вечером сказала г-жа А. Янски, зажигая в трюме свечу.
- Будет еще бабье лето, - успокоил ее Гальмитен.
- Судя по погоде - нет, - покачала головой бездомная хозяйка.
Она была права. Ночью подул резкий северный ветер; волны, что есть силы заколотили в гулкие железные борта баркаса, и женщины испуганно прижались друг к другу.
- Что там? - крикнул Гальмитен, взбираясь с фонарем в руке, по лестнице в рубку.
- А что? - сквозь зубы процедил Иваныч, тщетно вглядывавшийся в кромешную тьму за окном.
- Мы тонем? Да? - прокричала снизу Маленький Оборвыш.
- Нет... Еще, - отозвался Одноглазый.
В этот момент сильный удар сотряс рубку. Мощный порыв ветра подхватил утлое суденышко, оно несколько раз полоснуло днищем по воде и словно повисло в воздухе.
- Держите меня за ноги-и!!! - Иваныч бешено вращался вместе с тугим колесом штурвала, чиркая ботинками по потолку. Гальмитен повис, уцепившись за ручку двери, которая поминутно хлопала с железным скрежетом. Что же творилось в трюме не знал никто.
- Уносит! Первый номер уносит! - выл Ден, но его не слышали. Белый вихрь первого номера журнала "Сотоварищ" носился в темном трюме, осыпаясь, как снег, на голову злополучных путешественников.
- Мы падаем! - крикнула г-жа А. Янски, почувствовав неприятное щемящее ощущение в животе, как когда летишь на качелях вниз.
Удар был глухим и сопровождался громким чваком, точно кораблик рухнул в густую грязь. На мгновение все взлетело к потолку: и стол, и ящики, и фонарь. Вакавчик стукнулся головой о притолку и издал нечленораздельный звук. Ему показалось, что его внутренности оборвались и теперь встали не на свое место.
- Все живы? - прокричал Одноглазый, нагнувшись над, люком в трюм.
- Гальмитен! - г-жа А.Янски сшибла Иваныча с ног. - Ты что? Ты где? Да отцепись ты от двери!
Вокруг не было видно ни зги. Из темноты тянуло сырым запахом ночного леса. Ненастье продолжалось.
- А птичка? Где наша птичка? - Маленький Оборвыш тоже поднялась на палубу.
- Да прилетит твой Битютень, - фыркнул на нее Вакавчик. - Уйди с дороги.
Редактор перегнулся через бортик.
- Здесь вовсе не река, - крикнул он минуту спустя.
- Вот новости, - язвительно заметила г-жа А.Янски. - А мы-то думали: почему нас не качает?
- Ложитесь спать. На сегодня, кажется, все, - Одноглазый закрыл дверь в рубку.
- Я останусь на палубе с фонарем, вдруг Битютень прилетит. Надо же сделать для него маяк! - Маленький Оборвыш завернулась в плед и села на ящик.
- Если будет холодно, спускайся, - сказала г-жа А.Янски, накидывая сверху на Оборвыша свою куртку, остальные отправились в трюм.
Под утро ударили сильные заморозки, и кораблик намертво вмерз в раскисшую от дождей землю. Когда усталая, выбившаяся из сил птица заметила под собой знакомый, чуть перекосившийся на бок баркас, у Маленького Оборвыша уже побелели от инея брови.
-Бывают же такие ранние холода! - поеживаясь, сказала Девочка Катя, выходя на палубу. - А здесь отличное местечко!
Действительно, баркас стоял на опушке леса, метрах в 50-ти от реки. Высокие корабельные сосны мерно шумели вокруг. Сквозь сонные сизые тучи едва проглянуло солнышко, и местность теперь выглядела куда приветливее.
- Вылезайте все! - на палубу выскочил вздрагивающий от холода Вакавчик. - Марш за водой! Женщины пусть разведут костер!
- Зачем? - удивилась г-жа А.Янски. - Разве камбуз не в порядке?
- Камбуз? При чем тут камбуз? - воззрился на нее всемирный редактор. - Ты что - не видишь? Мы примерзли!
- И что? - враждебно осведомилась бездомная хозяйка.
-И то, - озлился Вакавчик. - Сейчас мы его кипятком, ломами... Даст Бог, к вечеру спустим на воду.
- Зачем? - еще более мрачно повторила г-жа А.Янски, преграждая ему дорогу. - Надо же и нам где-то зимовать. Или ты хочешь, чтобы нас затерло льдами на реке?
Она сжала кулаки и отступать не собиралась. За ее спиной образовалась довольно неслабая шеренга тех, кто не желал отправляться в героический дрейф.
- Вы что, все хотите зимовать тут? В этой кривой консервной банке? - возмущению Вакавчика не было предела.
- Баркас ведь скривило самую чуточку, - попыталась объяснить Девочка Катя. - Не на столько же, чтобы нельзя было расставить мебель. Вон сколько от зиндиков барахла досталось... Если разобрать все..
- То выйдет отличный дом, - поддержал ее Гальмитен.
- У меня Битютень простужен, - вмешалась Маленький Оборвыш. - Куда с таким Битютнем ехать?
- Я тоже весь в каком-то разоре, - развел руками Ден. - Ничего не пишется. Ноги мерзнут.
- Да что вы меня все уговариваете?! - вспылил Вакавчик. - Безумству храбрых...
Он зло плюнул и спустился с баркаса вниз, помахивая ломом.
- Нехорошо получилось, - покачала головой бездомная хозяйка.
- Ничего. Попыхтит - вернется, - заверил ее Ден.
- Давайте-ка за работу, - резко оборвал их Одноглазый, до сих пор стоявший в стороне. - Вытаскивайте тюки зиндиков на землю. Поглядим, что из этого можно сделать.
Тем временем Вакавчик забрел в самую гущу леса, сел на пенек и стал ждать, пока все раскаются и пойдут его искать. Над его головой куковала хриплая кукушка, и мир вокруг был вообще малоприятный: влажный мох, склизкие коряги, шум какой-то, возня... Словом все, что редактор не любил раньше, терпеть не мог теперь и имел все шансы возненавидеть в будущем. И тут, откуда-то справа, из-за разросшихся кустов бузины, до него донесся приглушенный крик. Затем он услышал топот, пыхтение и глухие удары. Вакавчик вскочил на ноги и, с треском ломая ветки, бросился на звуки боя.
Перед ним открылась небольшая поляна, покрытая зарослями дикой малины, по которой катался странный извивающийся клубок из рук, ног, лап и хвостов. Какое-то огромное чудовище с уродливой головой и красными горящими глазами старалось подмять под себя кого-то, и этот кто-то был в до боли знакомом сером свитере Старикашки Игоревича. Вакавчик подскочил к борющимся и взмахнул ломом, но не ударил, так как испугался, что промахнется и врежет Старикашке вместо Бергамота.
- Бей! Ну что же ты?!! - в отчаянии взвыл увидевший его Игоревич.
- Вы не могли бы так не вертеться, - потребовал Вакавчик.
Бергамот тоже заметил третьего. Он с шипением высунул свой гадкий язык по направлению к редактору и, на мгновение, ослабил смертельные объятья. В этот миг Старикашка, сделав неимоверное усилие, выскользнул из-под мощной туши врага и, вскочив на ноги, кинулся к редактору.
- Лом! - крикнул он и, не дожидаясь ответа, вырвал оружие из рук растерявшегося было Вакавчика. Бергамот издал мерзкий глотающий звук, подбирая слюну, согнул задние лапы, разинул пасть, и тут сокрушительный удар обрушился на его голову.
Игоревич взмахнул ломом второй раз, но опустил его, потому что добивать чудовище не было нужды. Бергамот дернул лапами в предсмертной агонии, из пасти его повалила клочьями розовая пена. Старикашка отбросил свое оружие.
- Не бери его, - сказал он Вакавчику, указывая на лом. - У Бергамота ядовитая кровь.
И, правда, они оба с ужасом увидели, как черная, густая как смола, кровь врага разъедает железо и уходит в землю.
- Пойдем, - Вакавчик взял Игоревича за руку. - Там наши с ума сошли: собираются здесь зимовать.
- Вот и славно, - отозвался победитель Бергамота. - Я как раз думал, где бы мне...
Вакавчик не стал его слушать и устремился прямо через бурелом по направлению к опушке.
Явление живого, правда, изрядно помятого, мухосранского принца было чудесно.
- Сколько раз можно тебя хоронить?! - г-жа А.Янски не находила себе места от радости. В этот вечер, закатив пир горой и танцы до упаду, друзья прощались с летом. В воздух взмывали пламенные петарды, а по кустам лупили искрами шутихи - наследство зиндиков. Только Игоревич был немного молчалив и смутен. "Убил я его или не убил?" - задавал он себе один и тот же вопрос, но об этом не хотелось думать
Следующее утро было серым и пасмурным. Друзья приступили к работе: ведь у зимы свои законы, а осень в наших местах капризна. Они построили над палубой навес из досок, затем нарастили борта и получилась просторная терраса, на которой поселился простуженный Битютень. Путешественникам удалось сколотить в трюме второй пол, с люком и лесенкой вниз. Под ним г-жа А.Янски ухитрилась устроить погреб, хотя сходящееся острым углом днище не давало простора для маневра. Пространство над погребом было разбито перегородками на 4 комнаты-каюты с круглыми окнами - иллюминаторами и коридор. В одной из них поселились Маленький Оборвыш и Девочка Катя, в другой - сотоварищи, третью заняли Гальмитен и А.Янски, четвертая - самая большая, в которую спускалась винтовая лестница из рубки и которая имела одну "острую стену" (снаружи это был нос корабля) сразу с двумя большими иллюминаторами, Одноглазый упорно называл кают-компанией, а г-жа А.Янски - гостиной. В ней на мягком плюшевом диване, некогда принадлежавшем главному зиндику, поселился Старикашка Игоревич. Он звал к себе в компаньоны Иваныча, но тот так прикипел к своей рубке, что решил обосноваться там.
Словом, дом получился что надо, и вопрос с его отоплением был гениально решен за счет парового котла мотора. Оставалось только заготовить дров на зиму. Мужчины с этой целью на весь день уходили в лес, а женщины оставались дома, наводя последний блеск, моя окна, выгребая за борт строительную грязь, расставляя нетяжелую мебель и при этом неизменно приходя к выводу, что зиндики умели пожить.
Перед самыми холодами Гальмитен и Одноглазый вкопали самодельную скамейку между лестницей, спускавшейся с борта, и мощной березовой поленницей, так что дом приобрел удивительно жилой, уютный вид.