БЛЯДСТВО

Весьма распространённая с незапамятных времён жизненная позиция. Блядь
"продаётся" и в этом её (или его) суть. Решающим фактором выступает не
реальная стоимость бляди (таковой может и не быть, например, в силу
отсутствия элементарной конкурентоспособности или даже самого рынка
людей и услуг), но сама готовность бляди продаться хотя бы на время за
некое "благо" или просто за деньги.

Успешно торговать собой можно только представляя из себя нечто ценное.
Таким образом сознательная блядь обречена хорошо заботиться о себе.
Она "следит за собой", т.е. за своей фигурой, одеждой, макияжем,
здоровьем, сексапильностью и, возможно, за другими качествами или
способностями, пользующимися спросом. Например журналисты или
депутаты, работающие "на публику", также усердно стараются быть
информированными, прогрессивными и, разумеется, здоровыми и
благополучными.

Поскольку цель бляди состоит в получении благ, то при вовлечении бляди
в трудовой процесс качество её труда будет всегда вторичным,
производным показателем, обусловленным не столько конкретными
способностями, сколько уровнем заинтересованности в вознаграждении.
Как широко известно такому внешне-мотивированному труду противостоит
труд само-мотивированный, т.е. творческий, развивающий способности
человека, реализовывающий социально-этические мотивы взаимопомощи и
т.п. Естественно, что в обществе, где значение человеческого труда
определяется в первую очередь уровнем зарплаты, большинство населения
с детства воспитывается в блядском духе. Однако достичь стопроцентного
уровня низведения людей до блядского состояния сознания практически
невозможно в силу устройства человеческой природы, поэтому в любом
обществе всегда будет источник внутреннего  разделения и, часто,
напряжения: нормальные люди и бляди.

Разумеется, разделение "люди-бляди" имеет не только общественное, но
также и индивидуальное значение. Обычному человеку достаточно тяжело
даётся осознание того, что он живёт как блядь. Гнетущее состояние в
связи с осознанием этого факта, не смотря на всю свою болезненность,
следует считать положительным симптомом здоровой психики. Быть блядью
стыдно. А это значит, что блядью лучше не быть вообще. Таким образом
дело разоблачения блядей следует считать полезным, оно есть способ
врачевания душ.

Блядство можно классифицировать по степени материалистичности
"целевых благ". Люди продаются за: (1) тарелку похлёбки, (2) деньги,
(3) комплименты, и (4) обещания. Не смотря на то, что обещания благ
гораздо менее материальны самих благ, при известном умении купить за
них можно значительно большее количество блядей и на значительно более
длительный срок, чем, например, за еду или деньги. Из этого простого
факта совершенно очевидно, что блядство не может быть до конца
объяснено экономическими или иными обстоятельствами жизни человека,
но скорее личным уровнем продажности. Способность продаваться находит
своё признание в известных поговорках и речевых оборотах:
"дорогая/дорогой", "набивать себе цену", "он себе цену знает", а также
"цены тебе нет", "бесценное сокровище" и т.п.

Сама идея цены человека естественно возникает там, где значимость
всего более-менее существенного для жизни обычно определяется в неком
(чаще всего денежном) эквиваленте. В таком "одномерном" мире человек
и не может по другому выразить свою значимость. Для того, чтобы выйти
из круга ценовых взаимосвязей, необходимо определённое сознательное
усилие, в каком-то смысле рождающее человека в новом измерении.
Религиозное представление о "выкупе" человеческой души из власти
"князя мира сего", владеющего всеми мыслимыми земными "благами", дает
возможность такого рождения "свыше", т.е. вне зависимости от
разнообразных оценок.

Альтернативой идее религиозного освобождения (рождения свыше) можно
считать идею борьбы с рыночной стоимостью и деньгами. Если религия
(например традиционное христианство) хочет обнаружить в жизни некое
особое, духовное измерение, неподвластное человеческой оценке, то
борьба с деньгами стремится уничтожить "рыночное измерение" (возможно
единственное, существующее в конкретном обществе и обеспечивающее его
функционирование), не предлагая ничего нового взамен, что обычно ведёт
к смуте и экономическому хаосу.

                            НИЩЕДУХОВЦЫ

Нищедуховцы были всегда и везде. Они никогда не представляли собой
организованного сообщества, ибо последнее с неизбежностью предполагает
некие идеалы, ценности или принципы, положенные в основу. С точки
зрения нищедуховцев всё это является излишней, никчемной роскошью.
Тем более неуместной нищедуховцам представляется разработка сколь либо
последовательного учения или мировоззрения. Собственно отсутствие
содержательного учения и представляет основную трудность для научного
описания этой секты. Этим, в частности, объясняется тот факт, что на
протяжении многих тысяч лет нищедуховцам удаётся избегать участия во
всеобщих переписях религиозно-философских знаний. О них практически
нет данных ни в одной серьёзной энциклопедии, вышедшей за последние
150 лет, что создаёт существенный пробел в религиоведении.

Однако ничто не вечно под Луной, тем более пробелы в научном знании.
В основу выделения нищедуховцев, как самостоятельного
религиозно-философского движения, следует положить принцип отречения
от духовности. Безусловно, вопрос о существе духовности возможно ещё
более сложен, чем вопрос о возможности отречения от оной, тем не менее
с практической точки зрения по причине отсутствия иных способов
определить нищедуховца, следует принять "принцип отречения" как
основной идентифицирующий признак.

Впрочем вопрос о существе духовности по понятным причинам никогда
глубоко не задевал нищедуховцев. Интеллектуально и практически они
вполне удовлетворяются расхожими народными представлениями. Кто
"духовный"? Если священник, то нищедуховец смеётся над ним и его
паствой. Если поэт - нищедуховец презирает любовь. Если философ - то
объявляется сумасшедшим, ибо увлёкся несуществующими идеями. Если
общественный деятель, пекущийся о благе народа - будет обвинён
нищедуховцем в жульничестве или слабоумии, ибо для него очевидно, что
любая власть по своей природе будет присваивать реальные блага себе,
а народ будет стремиться удержать в повиновении. Немыслим нищедуховец
и в стенах академического заведения, ибо наука ищет истину, пытается
выяснить объективное положение дел, что содержит в себе определённую
претензию на некое особое, высшее (по сравнению с обыденным) знание о
мире - затея надменная и пустая для нищедуховца. Из всего этого
совершенно ясно, что никакого положительного вклада в религию,
философию, искусство, политику или науку от нищедуховца ожидать не
приходится. Таким образом естественной сферой деятельности нищедуховца
является ремесло и торговля, а также всё, что связано с
непосредственной и конкретной прибылью, материально-денежным
результатом.

Необходимо отдать должное практической смекалке и способности к
выживанию нищедуховцев. Трудно назвать иное человеческое движение,
которое смогло бы составить конкуренцию нищедуховцам в выживании.
Осознание этого факта подталкивает нас к пониманию происхождения
известной формулы: жизнь ради жизни. Возникновение этой формулы
совершенно закономерно. Целенаправленно отрицая духовность во всех
её проявлениях нищедуховцы по сути отрицали только всевозможные ответы
на вопрос о смысле жизни. Здесь обнаружилось два варианта:
(1) заявить, что никакого "смысла жизни" нет вообще (что и было
сделано сектой пустунов) или (2) заявить, что смысл жизни находится
в самой жизни.

Второй вариант оказался довольно плодотворным. Например появилась
теоретическая возможность добиваться улучшения качества жизни, хотя
для последовательного нищедуховца это довольно скользкий путь, ибо
предполагает введение в рассмотрение некоего "качества жизни",
посредством которого могут протаскиваться ценности духовного порядка,
вроде ценностей искусства или общественно-политического устройства и
т.п.

Проблема "качества жизни" действительно постоянно угрожает сознанию
нищедуховца метафизическим кризисом. Что считать нормальным, а что
"духовным" излишеством? В реальной жизни далеко не всегда легко
отличить одно от другого. В своё время Сократ предложил решение
диалектического характера: следует признать свою духовную нищету, но
не как абсолютную данность, а лишь относительно ещё непознанного,
неосвоенного духовного богатства. Причём с возрастанием в духовном
богатстве человек, в силу открывающихся ему новых горизонтов, всё
больше осознаёт свою духовную нищету. Необходимо указать, что это
решение скрыто несёт в себе смертельную угрозу традиционному
нищедуховству, ибо предлагает идею объективного духовного прогресса,
сохраняя при этом субъективную видимость духовной нищеты. Эта идея
действительно привела к самым катастрофическим последствиям для всего
движения, что возбуждало к поиску возможно более радикального способа
противостоять "прогрессизму".

И, конечно, такой способ был найден. Он состоял в полном отказе от
пресловутого вопроса о "смысле жизни". Необходимо признать не
отсутствие готового ответа на этот вопрос, но некорректность,
незаконность, глупость самого вопроса.

Задавать вопросы - свойство человеческого разума, а значит для изъятия
вопроса о смысле жизни из самой жизни следует изъять разум. Это можно
осуществить путём стимуляции "сверх"- или "вне"-разумных
психофизиологических состояний, либо изменяя мировоззрение
(вернувшись, например, к гедонизму). Однако в любом случае речь идёт
о принципиально регрессивном решении.

"Принцип отказа" по отношению к поиску "смысла жизни" также допускает
рекурсивное псевдорешение. В самом деле, сама позиция принципиального
отказа от поиска "смысла жизни" может превратиться в самодостаточный
духовный принцип и, таким образом, стать духовным благом, от которого
необходимо избавиться, т.е. отказаться от отказа искать смысл жизни,
что через некоторое время также должно быть отвергнуто и т.д.
Пожалуй эта перспектива "вложенных зеркал" наиболее страшна своей
безысходностью и поэтому встречается исключительно редко.

История развития нищедуховцев есть история постоянной борьбы, история
упорного сопротивления. Кажется, что сам факт сопротивления
"духовности" даёт им силы. Воистину их жизнь есть борьба и кто знает,
чем она окончится.

АСКЕТИЗМ

В чистом виде встречается довольно редко. Основное требование
аскетизма: отречение от преходящих ценностей. Под преходящими
ценностями обычно понимается всё, что можно купить за деньги (и,
конечно, сами деньги). Возможно, что аскетизм является одним из
побочных следствий глубокого раздражения, возникающего из-за колебаний
курса валют, инфляции или просто утери денег или вещей. Парадоксально,
но чтобы обезопасить себя от возможных потерь лучше потерять всё и
сразу. Впрочем на это могут уйти годы, т.к. нужно не только научиться
выживать без денег, но и в мыслях не желать ничего подобного. Тяжелее
всего даётся обуздание рефлексов, особенно половых, приема пищи и сна.
Всё следует свести к физиологическому минимуму (если полное исключение
невозможно) и строгому графику. Тогда желание обладания преходящими
ценностями начнёт угасать. По мере угасания желания возрастает степень
безмятежности. Растворение во всеохватывающей безмятежности и
составляет основную цель аскезы, т.е. "восхождения" из земной юдоли
плача к простой, спокойной и счастливой жизни.

Одно из основных качеств аскета - непривязанность, т.е. пофигизм.
Бытовой пофигизм, в отличие от чистого аскетизма, довольно широко
распространён в средней полосе России. Пофигист пассивен, ему всё
пофиг, его ничто не напрягает и поэтому он тоже безмятежен и даже
счастлив. Широко известен девиз пофигиста: "Что счастье есть? Покой
и воля.".

В поисках всё более острого переживания безмятежности энергичный
аскет способен на многое. Он обнаруживает способность отказаться не
только от пищи и еды, но, например, от любви, долга, верности и
других "вечных ценностей". В самом деле, безответная любовь, например,
вполне может служить источником немалого раздражения и огорчения. А
зачем и кому это нужно? Угрозой для безмятежности может обернуться и
какая-нибудь ценность искусства (вдруг разонравится и начнёт
раздражать?) или науки (тоже может оказаться фальшивкой), или вообще
ценность как таковая. Здесь аскетизм смыкается с нищедуховством. Но
это ещё не предел.

Рано или поздно приходит осознание того факта, что сама безмятежность
тоже является "ценностью". Эта страшная правда способна под корень
подрубить аскетические устремления. Последнее решение может быть
только "или-или": или конец поиска безмятежности в этом мире или
согласие на некоторую "ограниченную безмятежность". Такая разумная
граница находится, между прочим, довольно легко. Надо просто перестать
бороться с ценностями и стать человеком, т.е. постараться подружиться
с людьми. В веселой компании всякое дело спорится. Так появились
монастыри - сообщества людей ограниченной безмятежности.

Монастырский аскетизм в силу своих ограниченных притязаний на
безмятежность вынужден признать право на существование некоторых
"ценностей", которые обычно называются вечными, и вокруг которых
закономерно возникает монастырская религия. Эта религия, по понятным
причинам, настроена к обычным ценностям (рыночного порядка)
исключительно враждебно. С опаской и неодобрением относится она и к
удовольствиям плотского характера. Поэтому монастырь в городе немыслим.

Однако монастырь в городе есть. И чем крупней и богаче город, тем
больше в нём монастырей. Этот факт уже не первую сотню лет беспокоит
разум аскетов, но ничего поделать с этим, похоже, нельзя. Единственное
объяснение - преизобильная любовь монастырской братии к горожанам,
которые без доброго монашеского совета совсем бы пропали почём зря,
так и не причастившись сладкой и спасительной безмятежности, а также
иных вечных ценностей. Город, разумеется, тоже не остается в долгу и
причащает монастырь всем остальным (преимущественно деньгами).  Не
взять - значит обидеть, поэтому не взять нельзя. Так любовь оказывается
выше денег.

Единственно, с чем аскетизм не может быть совместим, так это с
блядством. И ясно почему. Блядь требует денег, а аскет - нет. Блядь
хочет выпивки, а аскет - нет и т.д. Поэтому бляди в монастырях
чрезвычайно редки. А если это не так, то Вы спутали монастырь с
борделем, что, увы, тоже случается.

                             ЦЕННОСТЬ

Непосредственное происхождение понятия вполне очевидно: ценность
происходит от цены. Таким образом вечными ценностями, в строгом смысле
слова, следует считать товары, на которые всегда был, есть и будет
спрос, а значит и цена: это хлеб, картошка, колбаса, пиво, водка, соль,
спички, джинсы, валенки и т.п. Весьма распространено заблуждение
(граничащее с суеверием), что вечными ценностями являются дружба,
любовь, милосердие, верность, взаимопомощь и другие человеческие
отношения. Ценность есть товарно-рыночное понятие и поэтому не может
быть применено к тому, что не находится в свободной продаже на рынке
товаров и услуг.

Феномен живучести суеверия о "вечных ценностях" может быть объяснён
значимостью товарно-рыночных отношений. Практически все предметы,
необходимые для человеческой жизни, проходят через рынок, получая свою
оценку в единой денежной системе измерения. Однако, как показывает
практика, для нормальной жизни требуются не только предметы, но и
специфические человеческие отношения. Жизненная значимость этих
отношений и выражается заимствованным  из рыночной терминологии
понятием цены. Всё это позволяет нам говорить о ценностях двух родов:
товарных ценностях (т.е. о ценностях в собственном смысле слова,
изменчивых, возникающих и исчезающих) и вечных (т.е. не-товарных,
не-материальных и не-изменных) ценностях, метафорически указывающих на
значимость тех или иных человеческих отношений.

Какой ценностью является человек? Возможность рабства и,
соответственно, рынка рабов со всей наглядностью свидетельствует о
наличии у человека рыночной стоимости. Даже при отсутствии рабства в
стране с рыночной экономикой человек есть производитель продукта или
услуг и поэтому ценен не меньше, чем обычные средства производства.
Однако, выступая участником жизненно важных отношений, не связанных с
производством и рынком, человек приобщается к "вечным ценностям".
Разумеется, наличие двух ценностных сфер в сознании человека иногда
приводит к внутренним конфликтам: неясно "что делать?", какие ценности
считать приоритетными? Выбор в пользу ценностей рыночного характера
обычно приводит к блядству. В свою очередь выбор "вечных ценностей"
ведёт к "вечной жизни". В любом случае этот выбор далеко не всегда
прост и очевиден. Единственный способ разрешения конфликта - попытаться
чётко понять, чего больше хочется на самом деле: закурить или
пообщаться, принести ценный подарок или сделать что-нибудь приятное и
т.п.

Как легко видеть, понятие о "вечных ценностях" носит откровенно
метафизический характер. Внерыночные "ценности" вечны т.к. неизмеримы,
а значит неизменны, несотворены и неуничтожимы. Это, разумеется, не
более чем популярный платонизм, усвоенный европейской цивилизацией
через неоплатонизм раннехристианских апологетов. Вообще говоря, из
того факта, что, например, любовь не может быть напрямую измерена,
отнюдь не следует, что она неизменна. Равно как и из того, что вор,
моль и ржавчина не могут нанести вреда дружбе, ещё не следует, что
дружба вечна. Это значит, что употребляя сегодня выражение "вечные
ценности" следует понимать, что имеешь дело с двойной метафорой:
(1) рыночная метафора цены, указывающая на значимость, и (2)
метафизическая метафора вечности, указывающая на не-материальность
(т.е. не-подвластность изменчивости рынка, вещей вообще) человеческих
отношений.

Отношение к ценностям дает основание для выделения следующих жизненных
позиций:

1. Отрицание вечных ценностей. Нищедуховцы.
2. Стремление к рыночным ценностям. Блядство.
3. Отрицание рыночных ценностей. Аскетизм.
4. Стремление к вечным ценностям. Духовность.

Понятно, что сочетания 1-2, а также 3-4 легко допустимы. Сочетания 1-4,
2-3, а также 2-4 сигнализируют о раздвоении личности. Сочетание 1-3
представляет собой крайнюю степень деградации человека.