Я бы не обратил внимания на эту книгу, если бы не выступление нашего нового «гаранта Конституции» в Бандар-Сери-Багаване. На этой всемирной тусовке Путин начал свою речь примерно так: «Как писал в своем учении о ноосфере великий русский ученый В.И. Вернадский...».
        Тут-то я и сел на задницу. Конечно, можно все объяснять дикостью путинских «речеписцев» и вообще - привязанностью Владимира Владимировича к одиозным фигурам в отечественной культуре. (Высказался же он в речи по поводу нового гимна о величии плагиатора и пьяницы Шолохова). Но есть люди, которые восприняли бы это бредовое заявление о Вернадском как подтверждение своих собственных дичайших теорий. К таким людям как раз и относится Натан Крейн, автор книги с заголовком «Порфирий Иванов - тайный предиктор России» и подзаголовком «Русский космизм и постсоветская политика».
        Книга вышла примерно месяца два назад, в Солт-Лейк-Сити, в мормонском (вроде бы) издательстве «Дезерет паблишерс». (Автор, кстати, тоже мормон. Однако, никакого заметного влияния идей «Церкви Иисуса Христа святых последних дней» я в книге не обнаружил, если не считать самой склонности автора к созданию невероятных построений, заставляющей вспомнить о самом Д. Смите. Вероятно, автор - американский ученый-славист, потому что с легкостью оперирует русскими текстами и ориентируется в достаточно сложных проблемах (например, в истории борьбы литературно-политических течений в СССР 20-х годов). Правда, сведений о других его трудах я не нашел и поэтому подозреваю, что «Н. Крейн» -- это псевдоним).
        Можно было бы счесть эту книгу за милую шутку высокоученого филолога, если бы не психопатически мрачный стиль, в котором автор излагает свои идеи. Заметно, что они воспринимаются им всерьез и чуть ли не с неподдельной тревогой.
        Начинает Н. Крейн, как и положено всякому «серьезному исследователю», с «предыстории вопроса». Первая глава - «Явление демона. Русский космизм как болезнь русского самосознания». В общем и целом, можно отметить, что автор-мормон выступает здесь со вполне здравых позиций, часто следуя за А. Эткиндом. (Его «Хлыста» и «Содом и Психею» Крейн не раз с уважением цитирует).
        Космизм для Крейна - это только одно из частных проявлений всеобщий русской болезни - тяги к небытию и несуществованию. Крейн пишет: «Русский, как и любой человек Востока - крайний индивидуалист. Чтобы предотвратить «войну всех против всех», русские создали и свое чудовищное государство, и изобрели бредовые «общинные» теории, глубоко чуждые простому народу России. «Космизм» был предельным выражением такого чисто умственного, «головного» устремления интеллектуальных слоев российского общества к антииндивидуализму. Теоретики «русского космизма» напоминают черепаху, которая, разозлившись на собственный панцирь, мечтает о том, чтобы оказаться в черепаховом супе».
        «Космисты», по мнению Крейна, готовили революцию 1917 г., потому что пытались навязать русским совершенно чуждую психологию, «наводили искусственную шизофрению». «Чем больше русских убеждали в благости всеобщего растворения, тем больше и больше укреплялся в них индивидуализм, рвались даже те слабые социальные связи, что удерживали конструкцию поздней Российской империи». В конце концов, русский анархизм привел к ужасам гражданской войны, а большевицкий тоталитаризм стал просто слишком болезненной реакцией на «загибы» отечественного индивидуализма. И в рамках тоталитаризма Ленина-Сталина-Хрущева-Брежнева русский «космизм» пережил свое возрождение.
        Вторая глава книги Крейна, названная «Космический эксперимент», посвящена взаимосвязям между официальной идеологией советского общества и «русским космизмом».
        Анализируя, как развивался интерес к русскому космизму в советскую эпоху, Крейн отмечает, что в менее стабильное время популярность приобретали более экстравагантные теории. От почитания Н.Ф. Федорова в период гражданской войны и «НЭПа» позднее перешли к популяризации идей более умеренных Циолковского, Вернадского и Чижевского. Новое повышение интереса к Федорову совпало с новым кризисом в российском обществе - с началом эпохи так называемой «перестройки».
        Согласно Крейну, подобная эволюция идей связана с тем, что советское общество было «магической цивилизацией, испытывающую необходимость в постоянной подпитке новыми концепциями магического объяснения Вселенной». (Говоря проще, советское общество постоянно пыталось использовать колдовские рецепты в практической жизни). Когда одна из языческих версий описания реальности не срабатывала, советские образованные слои тут же бросались на поиски новой концепции, где мир объяснялся бы как магическая сверхструктура. И во время общественных кризисов объяснение это должно было быть все более запредельным, все более алогичным. Слабые дозы духовного наркотика в такой период не могли индоктринировать советского человека.
        Наблюдения Натана Крейна о влиянии русского космизма на большевизм двадцатых годов, на советских писателей этого времени (Платонова, Гастева, Хлебникова) или диссидентов времен «брежневщины» любопытны, но не новы. Все это я уже где-то читал. Но вот, подходя в своем рассказе к 80-м годам ХХ в., Крейн все внимание читателей сосредотачивает на персонаже, мало известном западной публике. (Хотя он и удостоился отдельной статьи в энциклопедии «Мистики ХХ века» Э. Вандерхилл).
        Любимый герой Натана Крейна - это Порфирий Корнеевич Иванов.
        Полусумасшедший создатель теории «закаливания», ходивший зимой и летом в одних черных трусах Иванов считал себя живым богом и проповедовал теорию «автотрофного человека», свободного от потребностей в еде и одежде. (Кстати, Порфирий Иванов не первым додумался до «человеческой автотрофности». У него были вполне авторитетные предтечи - здесь и писатель-«космист» А.В. Сухово-Кобылин, и К.Э. Циолковский, писавший о «людях, живущих в эфире и питающихся солнечными лучами»).
        Для Н. Крейна в учении Иванова наиболее важным выглядит то, что он пытался в своей мистической проповеди причудливо связать «космистские теории» и коммунистическую пропаганду. Крейн отмечает, что «Порфирий Иванов не старался установить контакт с режимом, когда писал: «Я ничего не взял с потолка; читал Энгельса, Карла Маркса «Капитал», о природе брал сочинения Ленина и, самое главное, коснулся нашей народной медицины». Он и в самом деле думал, что размышляет как «советский человек», это было его искреннее убеждение»».
         (Крейн, конечно, использует не подлинные «писания» самого Иванова, которые почти невозможно адекватно перевести на английский. Потому что даже по-русски трудно понять, например, такую цитату из П.К. Иванова: «Мы должны за это дело узятся всеми общеми силами и может быт мы не это раскроем уприроде чего нам нашел Иванов унего мысел не такая как у нас свами». Большинство ссылок у Крейна идут на составленную Н.А. Пичугиной книгу «История Паршека» (в 2-х тт. Самара, 1994). (Паршек или Портрет - так любил именовать себя Порфирий Иванов в собственных сочинениях.)
        Советская власть, как подчеркивает Натан Крейн, не осталась равнодушной к проповеди Иванова, который уверял, что в «природе строит коммунизм». Его идеи, пусть в препарированной и ослабленной форме, но все же стали пропагандироваться в советской прессе в начале 80-х годов. (Первая «рекламная» статья вышла в журнале «Огонёк» в 1982 году). Тогда же «русский космизм» стал очень популярен в образованных слоях советского общества. Крейн даже откуда-то выкопал информацию будто бы в это время лекции о русском «космизме» читали в Высшей Школе КГБ.
        И все же Иванов был сверхэкстравагантной фигурой, даже для причудливого мира русского «космизма». Поэтому-то его теории и были обречены на успех в условиях распада СССР, как утверждает Крейн. Он пишет: «Для советского человека СССР и коммунистическая партия были явлениями не столько общественными, сколько природными, вроде близкого вулкана на Гавайях или сильных ветров в Канзасе. Победа над ними была сродни победе над природой. В подсознании советских интеллигентов-мистиков, активно поддерживавших «демократические движения», могла установиться простейшая ассоциативная связь - «если возможно одолеть советский строй, то возможно победить и реальность, так, как это предлагал Порфирий Иванов».
        Однако в третьей главе теория Крейна перестает выглядеть сколько-нибудь правдоподобной. Эта глава (последняя) названа также, как и вся книга - «Порфирий Иванов - тайный предиктор России» и основывается (якобы) на собственных изысканиях среди «ивановцев», которые Крейн (опять же - якобы) провел в 90-е гг. ХХ века. Натан Крейн утверждает, ссылаясь на своих неназываемых информаторов, что последователи Иванова действуют на самых высоких уровнях российской управленческой элиты. Более того - все реформы 90-х гг. в России автор книги «Порфирий Иванов - тайный предиктор России» истолковывает как попытку массового эксперимента над людьми в духе идей «Паршека».
        Именно стремление к созданию «автотрофного человека», как заявляет Крейн, обрекло массы людей на обнищание и голод. Граждане новой России должны были отучиться есть, пить, чувствовать холод и стать при этом совершенно счастливыми. То есть, на самом деле, проводился в жизнь «социал-дарвинистский» эксперимент, но его результаты должны были проявиться не в экономической области, а в эволюционной. Россия должна была совершить прорыв - но не в «цивилизованное общество», а в мир «совершенных людей».
        Натан Крейн подчеркивает: «Ельцинизм в России выглядит совершеннейшим абсурдом. Но таким же абсурдом кажется и гитлеризм, если мы не будем обращать внимание на его мистические, оккультные корни. Дополняя же мир «ельцинской» пост-советской России скрытой мистической «доминантой», мы видим как в действиях ее политиков появляется логика, разум, упорство, жестокое стремление к достижению поставленной цели, к воплощению в жизнь идей П.К. Иванова».
        В эпилоге, написанном буквально перед выходом книги в свет и выставленном в уже готовый макет, Крейн пишет следующее: «Наступившая в России якобы новая эпоха - эпоха Путина в реальности ничего не изменила в замыслах экспериментаторов. Более того - нынешние хозяева Кремля проводят эксперименты Порфирия Иванова с еще большим размахом и с не меньшей бесчеловечностью. Операция в Чечне была нужна не потому, что в этой республике засели боевики, а потому что жители Грозного уже выдержали опыты 1995--1996 гг. и, видимо, эти опыты дали положительные результаты. Сейчас еще более крупномасштабный эксперимент проводится в Приморье. Несколько месяцев люди вынуждены жить в мороз, в неотапливаемых квартирах, тогда как проблема решается элементарно. Нет же, жителей Уссурийского края силой подталкивают к тому, чтобы обратиться к практикам Порфирия Иванова, у которого «мысел не такая как унас свами».
        В самых же последних, заключительных абзацах своей книги Крейн без комментариев приводит текст своего разговора с «одним из наиболее посвященных «ивановцев» России». Этот психопат будто бы рассказал американцу следующее: «Иванов не умер. Все посвященные об этом знают. Его тело, по указанию тайной группы в ЦК, было перенесено в Кремль, где сотрудники биологического института, который обслуживает Мавзолей Ленина, тщательно сохранили и препарировали голову Иванова. Голова храниться в особом «имплозивном» сосуде, который, вместе с атомным чемоданчиком, передается каждому новому правителю России. Из этого сосуда Иванов объявляет свою волю кремлевским обитателям и они его слушаются. Порфирий Иванов - верховный и тайный предиктор России».

        Отар Хаммикадзе