Рубрика: Посткоммунизм
Элиезер Воронель-Дацевич
ХРЕН С ГОРЫ
(чеченская война как проблема постсоветской ментальности)
Итак, чеченская война продолжается. Со все большей ясностью мы
осознаем, что вляпались надолго. Что это позорище будет теперь продолжаться
не один десяток лет.
Запад, который терпел-терпел и все ждал чего-то, в конце концов начал
плевать на проеденную российскую плешь. А вы чего хотели? Если бы война
продолжалась месяц-полтора, "цивилизация" ее бы не заметила. Более того,
одобрила бы любые действия России на чеченском фронте. Теперь же, когда
близится годовщина (!) басаевского вторжения в Дагестан, в европейских
странах заскрипели шестеренки законодательной власти, защелкали "масонские
переключатели" - ибо милое, гуманное, рыгающее, хрюкающее и чешущее пузо
"общество" потребовало "реагировать", в результате чего господа
международные бюрократы "реагируют" - резко и зло. Все это было очевидно с
самого начала. Как и то, что Россия не сдала экзамен на "цивилизованность" - не
смогла провести "блицкриг".
Мы не будем вдаваться в истинные и материалистические корни войны,
вычислять, кому это выгодно или невыгодно, тем более, что на эту тему уже
исписаны горы бумаги и все ясно без меня. Мне совершенно все равно, что там
себе думают "олигархи" и международные наркокороли.
Я в данном случае смотрю на вещи с чисто эстетской и даже
отщепенческой точки зрения. Всякая война в какой-то мере есть представление.
Она же и знаковый акт. Ведя войну, государства переживают нечто такое, что
приводит к выбросу адреналина в их организмы. Что омолаживает и изменяет
физиономии режимов.
К сожалению, пока надо признать, что наш "режим" оздоровился весьма
слабо.
Реально же на поле боя встретились поначалу две постсоветские
ментальности - чеченская и русская. И нашли между собой нечто общее, то
самое, что глубинно объединяет их. Великий Эквивалент Рынка. Отсюда
торговля оружием на поле боя, гранатомет в обмен на ящик водки и тому
подобные милые штучки-дрючки хайековско-фукуямовских персонажей (правда,
это в основном приколы 1994 г.; сейчас, надо признать, русские все-таки в
основном смирились с неизбежным сюжетом "война как она есть" – я даже готов
назвать их героями тысчелетия).
Но не это главное. В конце концов, подобные вещи происходят на любой
современной войне. Война в последние лет 30, да и вообще, по преимуществу,
есть лишь способ обогащения маркитантов, хитрых каптеров и торговых
королей. Подумаешь, удивили козла капустой!
Смешно другое. То, как стремительно вырос и покрылся благородной
белой кожей образ чеченца-"моджахеда". Естественно, вырос в глазах
"российской прогрессивной интеллигенции". Нормальные русские, которые
торгуют на рынках и охраняют ларьки, много действительно интересного могут
рассказать о реальном поведении "героических бойцов" Русланов, Исламов и
Каримов в условиях свободного рынка. Их, тем не менее, не слушают.
Факт остается фактом. Так называемая соль земли русской, ее говно и
мозги одновременно, почему-то очень влюбилась в чеченский народ. Я
отбрасываю версию о финансовой поддержке со стороны подзащитных как
наиболее простую и примитивную. Все, конечно, может быть - но я вспоминаю
"перестройку", когда под знаменами так называемой демократии вполне
бескорыстно маршировали инженеры из разного рода "п/я", которые теперь
торгуют семечками и стремительно краснеют при одном упоминании этого
миленького эпизода своей биографии. Точно так же я отбрасываю версию об
"абстрактном гуманизме". Достаточно вспомнить фразу г-на Бабицкого о
"грубой и зримой войне", ради чего русским перерезают горло, чтобы понять,
что гуманистическая версия не проходит. Искателя приключений Энди Бабби
тащит по полям лжи его склонность к некоторым особым формам половых
наслаждений, подобно тому, как когда-то маркиз де Кюстин смотрел на Русь
усталым взглядом педераста.
Итак. Я думаю, что вопрос чеченофилии не финансовый, а в большей
степени психопатологический. Но эта патология российского интеллигентского
сознания крайне интересна. Ее надо проанализировать в наших лапотных
подземных лабораториях, тем более что у меня тут имеется самый что ни на есть
личный материал – при этом, однако, чеченофилом я никогда не был.
Дело в том, что чеченцы образца 1983-84 гг. никакого ощущения гордого
боевого величия не производили. В то самое время я прожил в Грозном около
года и даже ходил там в среднюю школу. Не могу сказать, что я в свои 16 лет
мог понять какие-то инфернальные глубины чеченской ментальности, но общий
взгляд на вещи у меня с тех пор мало изменился - скорее, я получал
подтверждения своей концепции происхождения русской чеченофилии.
Маленькое отступление: классики и современники
Когда речь заходит о национальной гордости вайнахского народа,
обычно приводят в пример Лермонтова с Толстым. Мол, вот они какие были
любители и ценители великих горцев. Ведь они-то не могли врать!
И это действительно так.
Но, вспомним, кто были Лермонтов с Толстым?
Первый - меланхоличный денди, писавший злые стишки про то, что
всему свету следует провалиться, чтобы он, Михал Юрьич, чай с вареньем пил.
Несостоявшийся русский Хаим Нахман Бялик. Я несколько раз делал
"эксперимент" - читал советским людям свой любимый отрывок из бяликовской
поэмы, где рассказывается про то, что надо все отравлять и уничтожать (в
великолепном переводе В.Жаботинского), и говорил, что это Лермонтов. И мне
постоянно верили! Потому что действительно похоже стилистически.
Или вот, к примеру:
Без имени, без слов пройдет из рода в род
Свидетель ужаса нетленный,
И глас его немой задержит твой восход,
Час искупления вселенной!
Но если день придет, и лжи холодный взор,
Над миром с наглостью возблещет,
И лицемерный стяг в крови моих сестер
Над их убийцами заплещет...
И так далее. По-моему, очень напоминает Юрьича стилистически.
Однако это Бялик в переводе Жаботинского.
Лермонтов, таким образом, родился не в нужное время. Ему нужен был
всероссийский погром, чека и трибуналы, а тут, понимаш, какие-то победы
русского оружия в 1812 г., смерть прекрасных декабристов, Николай Палкин и
вообще всяческая суета, vanitas. Как тут не напишешь, не напророчишь:
"настанет год, России черный год..." Это ведь была его тайная мечта. Небось,
живи он теперь, его постоянно публиковали бы на www.kavkaz.org.
Второй наш пациент - Лев Толстой, - в сущности, и вовсе не заслуживает
оправдания. Мало того, что его отлучили от церкви (это ж как надо было
допрыгаться до такого, а? в России, где все спали и храпели!), так он всех
достал. Вдобавок Лев писал какие-то совершенно бессмысленные произведения
с морализаторскими выводами, проповедовал вегетарианство и непротивление
злу, отражал русскую революцию, а напоследок сбежал из дому, чтобы помереть
в станционном буфете. Трудно не согласиться с оценкой В.И.Ленина, который
построил простую и вполне удобную для нас концепцию: Толстой был
гениальный художник, проповедоваший говенные идеалы. Образы ему
удавались, "диалектика души" удавалась. А в качестве проповеди читателю
преподносилась чушь, которую отвергла даже либерально настроенная к
подобным сентенциям православная церковь (!). Можно сказать, в вопросе о
Толстом товарищ Ленин стоял на одной платформе с православными
иерархами. Это разве не странно?
Иными словами, оба любителя горцев были в некотором смысле
интеллектуальными дегенератами. Более того, горцы оказывались только гранью
их проповедей. Вспомним, Лермонтов написал еще и "Мцыри", Толстой –
"Казаков" да "Войну и мир". Все это произведения о прорыве от ложной,
искусственной реальности, к реальности истинной. Как сказал бы А.Эткинд, от
"симулякра" к "люкримаксу". Люкримакс – это образ реальности, которая якобы
сохранила черты незапятнанности, истинности, чистоты, к которой надо прийти,
слиться с ней и обрести свою экзистенцию.
Люкримакс – одна из очевидных патологий почвеннического сознания.
Когда под ударами "прогресса и просвещения" рушится привычный и
органичный феодально-крестьянский мир, сознание не хочет мириться с этим.
Наиболее твердые и разумные сохраняют "внутреннюю структуру ценностей", не
претендуя на поиски островов рая в реальной жизни, принимая новый мировой
пейзаж как данность, и даже как "наказание Господне". Но большая часть
"мыслителей" не соглашается с этим и изобретает люкримаксы в виде матери-
природы, матери-деревни, отца-народа и т.п. С коими и желает слиться в
экстазе. Результаты этого слияния обычно печальны – происходит разрушение
внутренних структур сознания, случается та самая постмодернистская "смерть
человека".
Так вот, горцы для Толстого и Лермонтова были чистым люкримаксом.
Они, по мнению классиков, сохраняли честь и верность слову, были смелыми и
гордыми, умели постоять за себя. Более того, в образе горца русская литература
перенесла болезнь руссоизма, ту самую идею о дикаре, живущем естественной (и
истинной!) жизнью. У французов был образец - дикарь, у русских – горец-
черкес. Отсюда можно вычислять склонности национальных элит. Если
французская революция 1789 г. действительно оказалась кратковременным
погружением в первобытную дикость, то предполагаемая русская революция
должна была воспроизвести нечто иное. А именно: клановость, иерархии,
железную дисциплину, воинственность, верность и честь оружия. Так сказать, в
сконструированном, нереальном образе горца русские видели собственный
идеал.
Впоследствии, однако, получилось совсем не то.
Реальность против люкримакса
Самим же горцам было на эту барскую блажь начхать, плюнуть и
растереть. Они защищали свои стада, свои сакли, свой родовой быт и право
грабить проезжих. Русский же царь призывал просвещаться, образовываться и
добреть, поэтому горцы сопротивлялись. Да еще английская королева денежки
подбрасывала. Вы бы, можно подумать, не сопротивлялись на их месте?
Однако впоследствии царским генералам пришла в голову вполне умная
мысль: надо не давить горцев, а использовать в своих целях. Эксплуатировать
их воинственность. Когда Шамиль сдался, генералы таки поняли, что может
спасти и чеченов, и русских: использование люкриматического образа горской
воинственности. Поэтому чечены прекрасно служили в русской армии, да и
сейчас, если не ошибаюсь, из них состоит охрана иорданского короля. Они сами
поверили в измышления Лермонтова и Толстого. И стали даже подражать этим
образцам.
Большевики, однако, полезли к горцам со своими любимыми идеями
коллективизации и разрушения частного хозяйства. Чего наши любимые герои
потерпеть не могли – частнохозяйственные инстинкты были у них в крови.
Поэтому, конечно, с коммунизмом чечены не смирились.
Сталин, со своей стороны, как кавказский человек, переоценил
чеченскую опасность. На возрождение декоративного казачества ума и
своеобразного либерализма у него хватило, а вот "дикую дивизию" почему-то он
восстановить не решился. Я думаю, дело было вообще в зачаточной,
потенциальной клановости советского режима, которую Виссарионыч прекрасно
чувствовал и всячески подавлял – отсюда аресты жен "соратников" и чистки
вообще (после его смерти клановость расцвела пышным цветом – в результате
появилась перестройка и рассуждения Галковского о восточной сущности
коммунизма). Сталин, похоже, рассуждал просто: стоит дать чеченцам
возможность создавать вооруженные силы, как они, склонные к продвижению и
поддержке "своих" значительно больше, чем евреи, немедленно получат
организационный перевес и постепенно отберут у ВКП(б) власть. А для
интернациональной империи это плохо – маленькая горстка восточных людей
править огромной нацией не должна. Сталин боролся против "чечено-русского
каганата" и пошел по тернистому пути перевоспитания горцев. Переселение
чеченов в Среднюю Азию на 50-100 лет должно было привести к их
внутреннему перерождению согласно нормам марксистской социологии. К
превращению в земледельцев из скотоводов.
Но Сталин помер, и горцы приехали обратно. Злые, смертельно
обиженные и готовые действовать.
И борьба их началась.
Думаете, теми весомыми и зримыми методами, которые воспевает
Бабицкий? А вот хренушки! Цивилизация пришла и в горы...
Дело в том, что всякая вооруженная борьба против СССР была обречена.
Литовцы, например, ожесточенно сопротивлялись с 1944 по 1952 гг. Но взятие в
плен "партизанского генерала" Жемайтиса положило всему конец. Внешней
помощи уже не было – и это при том, что Литва, в отличие от многих других
"буржуазных наций", имела теоретическую возможность получать оружие из-за
рубежа.
Но советская военная машина все перемолола. Поэтому очаги
сопротивления к середине 60-х гг. полностью погасли даже в Прибалтике и на
Западной Украине. Что уж говорить о Чечне!
Я думаю, что именно в конце 50-х гг. старейшины тейпов собрались на
большой сход и постановили – вооруженное сопротивление бессмысленно,
нужно проникать в экономические поры советского строя.
На этот импульс наложилось еще и общесоветское настроение 60-х –
"спешите жить и отдыхать". Тем более, что чеченское общество действительно
напоминает огромное единое тело, в котором, кстати, огромную роль играют
женщины. Чеченские тейпы – некие своеобразные органы этого единого тела,
которые в любой момент могут быть мобилизованы на его защиту.
Тем не менее это "тело" оценило ситуацию вполне здраво, а значит,
мозги у него все же были. Бороться с советской властью было бессмысленно.
Надо было выживать. Мимикрировать. Сливаться с пейзажем.
Это и началось.
Чеченцы уловили в мутно-пьянящем воздухе 60-х что-то родное и
обнадеживающее. А именно – восстановление клановости и тейповости в
масштабах всего СССР, которое началось после смерти Иосифа Ужасного. Это в
60-е гг. вспомнили (аж 150-летней давности) старую русскую присказку:
"знаешь, юнкер, почему ты никогда не станешь генералом? Потому что у
генерала свои дети есть!" Дети чрезвычайных послов становились
чрезвычайными послами, дети советских бомжей – в лучшем случае
механизаторами в колхозе "Сраные Пеньки". Восстановилась кастовость, но
кастовость извращенная, без возможности переходов и выбора касты.
При этом я чеченцев не обвиняю! Ни боже мой! Это был их способ
существования, и они хотели жить. И были правы.
Однако, в отличие от позднесоветского режима, чеченцы оставались
"единым телом". Они в любой момент эту "тельность" могли восстановить. То
есть – мобилизоваться. Их касты "как бы" составляли ЦЕЛОЕ.
За советскими же кланами ничего не стояло, и мобилизовываться им
было незачем. Они просто злобно кусали друг друга под ковром.
Зародышем "мобилизации" и "тельности", в принципе, могло стать
всеохватывающее КГБ, но сия организация в конечном счете тоже превратилась
в типичный советский клан, такой же, как литература, торговля, содержание
обувных будок и самогоноварение. "Этнос совдепии" утратил цели
существования и развалился на куски.
Немудрено, что кланы СССР инстинктивно искали что-то великое,
мощное, что может стать силой, стоящей за спиной. Интеллигенция, например,
и вовсе напоминала косую кривоногую девушку лет 35, которая упорно ищет,
кто бы ей впердолил, в конце концов.
Такой герой-любовник был найден в лице западной цивилизации.
Мощной, великой, прогрессивной. Вот только незадача – этот герой-любовник
спал и видел, чтобы все эти кривоногие страдалицы провалились к чертям. Но
для настоящей любви преград нет.
Таким образом, русские образованческие кланы обратились к Западу.
Свое "целое" они увидели там. И советская империя окончательно развалилась.
Чеченцы же, в отличие от русских, были самодостаточны. Им
совершенно ни к чему было молиться на западную цивилизацию. Их "народное
тело" легко восстанавливалось из кусочков. Вдобавок рядом оказались труба и
наркотранзит. И горцы согласились играть на мировой шахматной доске в
качестве одной из фигур "национализма" (как и прибалты). Конечно, уже лет 70
в мире нет никакого национализма, кроме специально организованного разными
там банкирами – но этот факт мы опустим, как общеизвестный.
Недавно появилась интересная книжка Жиля Кепеля "Джихад: расцвет и
закат исламизма", где этот религиовед доказывает, что мир ислама вступил в
эпоху заката. По его мнению, исламизм был специально взращен американцами
с целью борьбы против СССР. Как только совдеп рухнул, полезные моджахеды
оказались не нужны. Но они уже разабаловались и начали взбрыкивать по всем
фронтам, набивать себе цену. Тем не менее, дело их уже проиграно – еще 5-10
лет, и про великий ислам будут вспоминать только историки.
Я склонен согласиться с Кепелем, хотя его ругают все, кому не лень. По
данным из других "источников", дела обстоят действительно так, как он пишет.
90-е гг. привели к слиянию теневых элит арабского мира и американских
финансистов. Этого вполне достаточно в качестве итога, а всякие юродства
вроде "братьев-мусульман" пока держат ради прикрытия, ибо они помогают всех
вводить в заблуждение. Скоро им настанет каюк. Чечмоджахедов точно так же
используют для организации перманентного российского геморроя, как и
"великого борца" Милошевича в Европе – этого источника плавного снижения
курса евро.
То же самое – со столь любимыми в нашей патриотической среде
иранскими фундаменталистами. Достаточно вспомнить историю с "контрас",
многие другие мелочи, а также то, что сейчас там происходит. На днях, кажется,
5 мая, я целый день провел за рулем, проехал почти полторы тысячи
километров. И целый день у меня было включено Би-Би-Си. Чуть ли не треть
передач в тот день была посвящена обсасыванию темы либеральной
реформации в Иране и итогам выборов в меджлис. И сие неспроста. Вся эта
великая лажа и бесконечный люкримакс неожиданно стали расползаться,
обнажая истинные цели финансовой олигархии.
Моджахеды
Вернемся к горным баранам.
К моменту распада СССР чеченцы сделали колоссальные успехи по
освоению разлагающегося тела империи. Я хорошо помню Грозный 80-х гг.
"Моджахеды" тогда норовили освоить бензиновый бизнес, торговлю
запчастями, просто торговлю, юриспруденцию, образование, бухгалтерский учет
и т.п. Те места, где денежки водились.
Ничего воинственного в них не было. Правда, среди них имелось немало
советских офицеров, и, насколько я понимаю, сородичи их уважали (кстати,
попав ненадолго в советскую армию, я был поражен довольно большим
количеством офицеров-прибалтов и азиатов – а что за этим стояло?). Отсюда
выросли Дудаев и Масхадов.
Но в целом гордый чеченский народ переживал сложное расслоение.
Появилась своя "интеллигенция". Самое удивительное, что образованные
чечены – в высшей степени приятные собеседники, которые умеют произвести
впечатление, остаться "чистым и милым воспоминанием на всю жизнь",
поэтому легко понять радость постсоветских интеллигентишек, происходящую
после общения с Мовлади Удуговым и другими бойцами информационного
фронта. Я долго силился понять, что здесь главное. И понял – владение
правилами восточного этикета. СССР-овский образованец, по натуре, в
сущности, человек восточный, но отчего-то мнящий себя "иврапэйцем". Поэтому
он легко покупается на примитивные комплименты и демонстративную
расположенность к нему чеченов – тут-то "и делай с ним, что хошь". Своими
"западными" мозгами этот образованец неспособен сообразить, что его дурят,
как цыпленка, и что рационализм в данном случае не проходит. Правда, есть и
слой более разумных интеллигентишек, которые покупаются уже на "идею". Эти
образованцы понимают, что собеседник в душе не то что презирает его, а даже и
вовсе не считает человеком (так, свинкой или кроликом). Но их поражает
"национальная ориентация" и "идеализм". О, как смело эти люди отстаивают
интересы своего народа! – думает наш герой и завидует. Он, всю жизнь
следовавший исключительно за желаниями своих брюха, жопы и елды, страдает
по утраченной во времена оны великой идее, которой надо "служить". На
безрыбье и рак рыба, так что можно послужить Удугову. Про тех, кто
покупается за баксы, и вовсе неинтересно говорить.
Иными словами, купить наши "мозги нации" чечены могут без проблем
и со всеми потрохами. Такие уж мозги у нации.
Помимо интеллигенции, у чеченов был значительный, очень мощный
средний слой, состоявший из торговцев, бензиновых королей и теневиков. И это
была основная масса жителей Грозного из числа националов. Ни особого ума,
ни смелости за ними не водилось – так, наглая и довольно тупая советская
фарца, совершенно типичная. Кстати, они ничем не отличались от такой же
полурусской фарцы где-нибудь в Таджикистане или Казахстане. Никаким
"суфизмом", "накшбайдизмом" и прочими радостями тут и не пахло.
Полуразложившаяся, помешанная на чисто материальном успехе масса, где,
кстати, большую роль играли женщины. "Подруга Аминат", "боевая чеченская
жена", к середине 80-х была совершенно сумасшедшей капризной бабой,
желавшей иметь цветной телевизор, десять ковров и две "Волги", чтобы
выпендриваться перед соседями. При этом чеченки были дико изворотливы,
хитры и предприимчивы, намного более, чем многие их мужья, способные лишь
торговать инжиром, размахивать кулаками и трясти пенисом по гостиницам
центральной России.
Дворовые компании подростков в Грозном были вполне
интернациональны – не было никаких стычек на этой почве, по крайней мере,
мне об этом неизвестно. Вместе вскрыть продуктовый ларек или что-нибудь
"спионерить" – это пожалуйста, тут русский и чеченец находили общий язык.
Разница начиналась потом, когда дело доходило до суда. Ваньку отправляли в
ИТК, а Русланы-Исламы отделывались легким испугом, так как всюду заседали
свои и у всех водились деньги. Советский тополиный рай... Некоторые уже тогда
покуривали фундаменталистскую анашу в трубке национального мира.
Была и еще одна категория людей, которую я называю "хрен с горы". Это
глубоко почвенные мусульманские деды, недавно переехавшие к детям в
столицу республики. Вечно недовольные окружающим "развратом" и "отходом
от родовых корней", эти дедки были весьма интересными собеседниками. По-
русски, они, правда, объяснялись кое-как, но рассказы их были очень
занимательны – как вообще всякие "почвенные импульсы". Именно такие
персонажи раздавали милостыню православным нищим во дворе грозненской
церкви Михаила Архангела. Именно они собирались вечерами во дворах, как
когда-то в своих аулах, и начинали долгие беседы о деградации. Для них
символом деградации было все – и вечно пьяные местные русские, и чеченские
фарцовщики, и нефтяные бухгалтеры, и Махмуд Эсамбаев. Теперь я понимаю,
что "хренсгоризм" победил после 1990 г. в идейном смысле. Когда вдруг центр
советского бытия сместился и распался, они оказались единственными, кто имел
какие-то идеи. И за этими идеями потянулись потерявшие смысл жизни "утюги"
(фарца). Потом оказалось, что бардак, в который опустилась Россия при
Горбачеве, очень выгоден объединенным такой идеей кланам. Проще говоря,
чеченская буржуазия выбрала самый очевидный путь – национализм.
Что касается чеченских дедов, то в их мозгах жило какое-то древнее
чудище-юдище, о котором на Руси давно забыли. Что-то такое, как бы от
старообрядчества, если говорить нашими терминами. Они подчеркивали свою
исключительность, но не столько национальную, сколько чистоту горца, не
тронутого разложением мировой цивилизации. Не могу забыть одну сценку из
далекого теперь начала лета 1993 г., еще до моей "эмиграции". Около трех
вокзалов некая компания устроила аттракцион – один мужик переоделся
медведем гризли, другой за некоторую мзду фотографировал
праздношатающихся гостей столицы в обнимку с этим существом. Сам
"медведь" время от времени подносил к морде бутылку пива – было жарко.
Мимо проходил приехавший в Москву чеченский дедушка, как положено, в
папахе и с посохом. Вдруг он остановился. Гризли и хозяин привлекли его
внимание, он долго и с большим интересом на них смотрел, а потом пошел
дальше. И на обветренном его лице было прямо-таки написано, что всю эту
затею он очень и очень не одобряет.
Действительно, для горца тот факт, что человек переодевается зверем,
было явным знаком вырождения. Он шел себе, прокладывая дорогу клюкой, и
презирал этих опустившихся русских, которые оскотинились и в прямом, и в
переносном смысле.
"Хрен с горы" посредством интеллигенции смог внушить моджахедам-
фарцовщикам, что можно делать все ради выживания, прикрывая сие фразой о
"национальном сопротивлении" деградации мира, упадке и т.п. Тело нации
неожиданно начало срастаться – и с бешеной быстротой.
Если бы нечто подобное было бы возможно в России, то сейчас полмира
стояло бы на коленях перед Кремлем, а другая половина молилась о спасении
душ в бомбоубежищах. Русский мафиози, ограбивший банк, на суде произносил
бы гневные антиамериканские речи, а какой-нибудь "наш" Мовлади Удугов
вещал бы по радио о заговоре американских империалистов против гордого и
непокорного советского народа. А Уолл-стрит, вероятно, подсчитывал бы
доходы со всего этого великого дела. Ибо, помимо России, от этого дела немало
выиграли бы еще и Штаты (вероятно, временно; но факт этот очевиден).
Но советские кланы объединиться не могли. У нас не было своего "хрена
с горы" (шарлатаны от почвеннической литературы не в счет) и опыта
выживания во враждебной среде. Поэтому судьба России после 1991 г. стала
лишь продолжением морального распада.
Другое дело, что чеченская национал-консервативная реакция была лишь
дымовой завесой, формой прикрытия. Экономической основой нового
вайнахского государства стало то, о чем мечтал весь советский средний класс –
торговля, рэкет и грабеж. Восторжествовало варварство, а ведь именно таково
было в массе своей "среднеклассовое" сознание – спереть что-либо плохо
лежащее и потом "пановать" до конца жизни. Это одна из причин того, что
чеченский строй так привлекателен для "интеллигентов", в сущности, людей с
латентно-уголовной психологией.
По пресловутому "большому счету" тайной мечтой советской фарцы
("якобы среднего класса") была и есть некая консервативно-националистическая
идея, которая оправдывала бы их хамское поведение. Я, как человек, этой среде
в некотором смысле социально близкий, очень понимаю такое настроение. Наши
лавочники и челноки, к сожалению, настолько тупы, что даже не могут
скинуться на какую-нибудь такую протофашистскую партию, которая защищала
бы их интересы, в том числе путем формирования вооруженных отрядов. А вот
чеченам это удалось – у них возникло целое бандитское государство. Можно
сказать, что чеченофилия обнажает другую сторону интеллигентского сознания:
глубинную склонность к уголовщине. Что означает – с этими людьми еще не все
потеряно. Им надо просто как следует вдуть. Перевести в разряд петухов. И
будет хорошо...
Сюжет посткоммунизма
Все последующее можно описать одним-единственным словом –
посткоммунизм. Схематически дело мне представляется так.
Вайнахи к середине 80-х гг. явно вступали в стадию разложения. У них
стремительно образовывался советский средний класс, то самое сборище
ублюдков, которое сделало перестройку. Если бы СССР просуществовал еще лет
40-50, то никаких гордых горцев мы бы больше не увидели. Они бы сгинули,
яко обры, и остались лишь в учебниках истории.
Но не тут-то было. "Империя" зачем-то рухнула, и вайнахи совершили,
как и весь советский народ, своего рода консервативную революцию (в
ироническом смысле, конечно). То есть попросту вернулись к формам жизни
200-летней давности. Все нации были переведены на подножный корм. И в этом
смысле чеченам повезло – они давно освоили торговые механизмы, создали
мафии и прекрасно встроились в "новый эсэнговский порядок".
Ну, а деиндустриализация в России привела лишь к тому, что
образовался сбитый с толку "сброд", который только сейчас начинает приходить
в себя.
Третьим персонажем всего этого пошлого спектакля стало "новое русское
государство", то есть аппарат, которым прикрылись победившие в "перестройку"
советские кланы (реально 50-100 семейств и их немногочисленные
приближенные). Которое якобы что-то решало и чем-то занималось. На самом
же деле постсоветский "аппарат" есть просто форма пенсионного существования
– несколько миллионов человек хитрым образом вообще вывели из
общественной жизни, заявив, что, мол, они представляют государство, что
сделало из них еще и пугало. Бесконечные нападки на "бюрократию" наших
патриотов и либералов совершенно необоснованны. Ибо 95% рашен-бюрократов
– люди, живущие кое-как и перебивающиеся с хлеба на квас. То, что "чиновники
воруют", есть совершенно конспирологическая фраза вроде "жидомасоны
организовали землетрясение и засуху". Поверьте моим словам, украсть, не
будучи членом какого-нибудь (весьма немногочисленного!) правящего клана,
никто ничего не может, даже если бы очень захотел. Но чиновников, попавших в
кланы, я думаю, процентов 5-6 от всего числа, не больше. А на страже их
интересов скальным монолитом стоит ФСБ, такой же, в сущности, клан
хитрожопого ворья.
Между тем кланы вдруг решили сыграть в "великую страну" (с подачи
новых хозяев, разумеется). В "преодоление центробежных тенденций". Явился
звездный клоун Паша Грачев и посулил взять Грозный штурмом. Это было
очевидным идиотизмом с самого начала.
Началась война, и конца ей не видно. Россия получила геморрой на
ближайшие 100 лет.
Реально же теперь выходы из горского сюжета крайне ограничены.
Выход 1. Продолжать войну до последнего чечена. Все равно русских
больше, и массой мы в конце концов горцев задавим (соотношение потерь
поначалу будет примерно 1:8 не в нашу пользу). В ходе войны русский солдат
окончательно вспомнит, как надо воевать, и к ее концу у нас будет достаточно
боеспособная армия, могущая противостоять моджахедам всех мастей.
Выход 2. Создать нечто вроде новой империи, в которой горцам будет
отведено почетное место, скажем, военной элиты. На мой взгляд, это решение
уже запоздало, но чем черт не шутит. Однако, похоже, никто нам этого не
позволит – быстро разбомбят.
Выход 3. Перевести войну в вяло-затяжную фазу ("переговоры и
перестрелки"), как при царе, и ждать изменения геополитической обстановки.
Выход 4. Сбросить на Ичкерию пару-тройку нейтронных бомб,
предварительно эвакуировав своих и часть чеченов – "нормальных", то есть
здравомыслящих горожан и бывших военных, всех, кто не страдает
"хренсгоризмом".
И все, собственно. Никаких других РЕАЛЬНЫХ выходов у нас нет, не
считать же таковыми измышления всяких там явлинских и новодворских. Это
особенно печально, потому что все выходы вызывают у меня отвращение и боль.
Все-таки я не настолько не люблю чеченов или русских, чтобы превратить весь
Кавказ в чернобыльский энергоблок и сплошное кладбище русских солдат.
Технический подход
С другой стороны, если все стандартные решения неудовлетворительны,
надо искать нетрадиционный выход. На мой взгляд, он существует. Хотя, может
быть, и его применение не приведет к победе. Но лучше умереть стоя, чем жить
на коленях. И я скажу о нем.
Как ни странно, его можно выделить путем перегонки прогнивших
интеллигентских мозгов и очистки полученного субстрата.
Ведь, в сущности, почему образованцы так влюблены в чеченов? Просто
потому, что они чувствуют за ними силу. Они их боятся. Свое государство и
свое "население" не страшны – за ними ничего не стоит. А вот Запад и чечены –
это да.
Ответ напрашивается сам собой. Нам нужно нечто, за чем будет стоять
сила. Нам нужны образцы поражающей мир, холодной жестокости при
полностью рациональном ее объяснении. Нам нужно слияние идущего изнутри
иррационального импульса и совершенно разумного внешнего поведения.
Нам нужен новый все сметающий железный поток, кровавая
тотальность, глубинная мрачная реакция, введенная в цивилизованное русло,
ночь и нож, ряды бутафорских виселиц, космическая разведка и компьютерные
атаки.
Мы должны отменить всю современную, т.е. постсоветскую (а отчасти
даже и всю историческую) Россию, закрыть ее. как несостоявшийся проект – и
говорить от лица Другой России. Той, для которой конфликт "россиян" и
"русских" из работы К.Крылова – лишь жалкий этап в борьбе вшей и блох на
просыпающемся национальном теле. Оба вида насекомых должны быть
уничтожены.
Следует взывать к своей "цельности", которой пока нет. Но которая
БУДЕТ, черт побери. Во что бы то ни стало.
Такая Новая Россия могла бы протянуть руку горцу, договориться с ним,
использовать его, пока он еще не подох. На ней не будет висеть вина за
бездарные поступки прежних "вождей" (поражение России в войне с горцами
1994-96 гг. и есть ее главная вина перед ними – здесь нет парадокса). И это
положило бы конец конфликту.
У нас все впереди, и наша борьба только начинается. Мы пока не
сделали даже первых шагов в создании новой нации.
Одна из главных проблем в том, что в исторической России почти нет
гор ?. Тем более, нет "хрена с горы". Кому-то предстоит сыграть эту неяркую,
но злую роль, не могу же я один проповедовать в пустоту!
То, что горцы пытаются что-то нагло вякать и как-то пакостить, говорит
лишь об одном – вайнахи переживают агонию. Это предсмертные судороги, это
атака умирающего шакала на стройные ряды охотников. Надо воспользоваться
этим и довести дело до конца.
Естественно, в Новой России не будет места чеченолюбивой
постсоветской интеллигенции. И если у нее сохранилась хоть капля идеализма, я
призываю ее последовать своим внутренним импульсам и совершить
ПОЛЕЗНОЕ ДЕЛО.
Пойти в ближайший хозяйственный магазин, приобрести моток крепкой
бельевой веревки. Найти дерево с крепким сучком, свить петлю, сунуть туда
голову.... Надеюсь, они меня поняли – они всегда были догадливы, очень
догадливы.
Поверьте – это будет честно, справедливо и полезно. Ради этого им
стоило жить.