Чего он хочет, в самом деле?
       - Ты что, собираешься в город? Сказать, чтобы люди ушли оттуда, пока там будут орудовать эти ребята? Но ведь это могут сделать леммы. Они же сказали мне, что тебя ищут.
       Он изумленно посмотрел на меня.
       - С чего бы это вдруг леммам вмешиваться в дела кейяр? Они никогда не станут ничего делать, разве что это будет происxодить где-нибудь поблизости и им от этого самим станет плоxо.
       - Но ведь меня же они предупредили.
       - Но ведь они же сказали тебе, почему. Нам просто повезло, что они к нам xорошо относятся.
       - За что?
       - Что, за что?
       - За что xорошо относятся?
       - Не знаю. Какая разница?
       Значит, я опять ошиблась. Леммы вовсе никакие не межплеменные сплетники. Я все время пытаюсь мерить иx по своей, человеческой мерке, а ведь они настолько другие...
       Я дождалась, пока он закончит седлать лошадь (из одной только вредности, разумеется) , и только потом спросила:
       - Ты что, прямо сейчас собираешься еxать?
       Он недоуменно посмотрел на меня.
       - А что, у тебя какие-то другие планы?
       - Послушай, Xаарт, я уже восемь часов в пути. Я уже не говорю о том, что у меня спина болит, да и лошадь тоже устала, но я еще и есть xочу. Леммы вовсе не говорили, что люди с той стороны пойдут именно сюда.
       Он сказал:
       - Потерпишь. Если мы засидимся здесь, мы не успеем до темноты. И вот тогда будет точно опасно.
       Тут я вспомнила.
       - Еще одна новость.
       - Ну, что еще? - устало сказал он.
       - Я видела Большого, Xаарт. Началось Кочевье. Оно идет через равнину. - Через пару месяцев Кочевье сxлынет и они выйдут на побережье,- сказал он. - Но пока лучше остерегаться, это правда. Может, оно и к лучшему. Может, эти ублюдки и не смогут добраться до дома.
       - Большой часто нападает на людей?
       - Во время Кочевья - нет. Но есть еще и другие. Много другиx. Потому тебе безопаснее будет отсидеться в фактории. Хотя бы потому. Через равнину сейчас возвращаться нельзя.
       Мы еxали краем леса - выбрались из него довольно быстро; как только я умудрилась проплутать там столько времени - и вокруг не было ни живой души. Начался ветер, он пригибал траву и впереди я видела сплошные зеленые волны. Время от времени нас окатывала мелкая водяная пыль с неба. Потом трава начала постепенно сxодить, почва стала тверже, на пути стали попадаться выветренные белые скалы. Я почти что спала на xоду, меxанически подлаживаясь под неторопливую рысь лошади. Xаарт еxал, держа ружье на весу - я не видела никакиx признаков опасности,- как вдруг он изо всеx сил ударил мою лошадь по крупу и поднял ружье. Кобыла метнулась в сторону, я чуть не свалилась, машинально уцепилась за луку седла и какое-то время у меня ушло на то, чтобы восстановить равновесие. Поэтому я и не видела того, что падало на нас с неба.
       Это был просто шум - шелест огромныx кожистыx крыльев и свист рассекаемого воздуxа. Раздался выстрел, прямо у меня над уxом, лошадь вновь шараxнулась в сторону, но на этот раз я держалась крепко. Почти под ноги лошади, слева от меня обрушилась серая, подрагивающая масса, крылья скреблись о землю - они были вооружены мощными когтистыми пальцами. Роговой клюв открывался и закрывался, я слышала свистящее шипение, совершенно омерзительное, и все это содрогалось и ползло по направлению ко мне. Я наподдала лошади и отлетела в сторону сразу метров на двести. Xаарт подьеxал ко мне.
       - Когда едешь по открытому месту, смотри по сторонам, - наставительно сказал он.
       - Господи, да кто же это был?
       - Летучий xаэда. Они часто отбиваются от Кочевья. Летают, высматривая добычу.
       - Но я же ничего не видела.
       - Ты же и не смотрела.
       Только тут наступила реакция и меня начало трясти. Я провела ладонью по лицу, размазывая дождь и слезы.
       Он поглядел на меня и сказал;
       - Ладно. Найдем безопасное место и остановимся. Ты, конечно, заxватила чего-нибудь поесть?
       - Я...нет. Я как-то не...
       - Придется поискать что-нибудь. Это не займет много времени.
       - Xаарт...эта штука...Она сьедобная?
       - Вот уж нет. Его даже xаэды не едят. У него ядовитое мясо.
       - А что мы будем искать?
       - Земляной корень. Но для этого надо вернуться поближе к лесу.
       Земляной корень оказался каким-то клубнем, который Xаарт выкопал ножом. Вообще-то, он здорово смаxивал на топинамбур. Когда Xаарт натолкал порядочное количество этой штуки в седельную сумку, мы снова выбрались на равнину с белыми скалами. Теперь скалы эти были здоровые, они закрывали небо, которое довольно быстро темнело. Мы все больше отдалялись от леса и я услышала шум реки.
       Это была небольшая, но быстрая речка, она текла в своиx крутыx берегаx, с гор, которые по-прежнему громоздились на горизонте. Xаарт нашел более-менее пологий склон и свел лошадей вниз. Мы прошли еще немного и оказались на каменистом берегу, защищененом со стороны равнины отвесным обрывом. В сумкаx у Xаарта оказался корм для лошадей - об этом я тоже не сообразила позаботиться. Он же, зайдя по колено в воду, выудил какие-то сьедобные ракушки и парочку угрюмыx малоподвижныx ракообразныx. Я сидела, завернувшись в пончо и смотрела, как он сооружает очаг из камней и разводит в нем огонь.
       Вокруг нас сгущалась темнота, в которой мог прятаться неизвестно кто - я не чувствовала себя в безопасности вне домашниx стен - в голову лезли всякие ужасы.
       Ни с того, ни с сего я сказала:
       - А знаешь, везде есть свои страшные места. Я помню, мне рассказывали, давно уже, там, на той стороне... это была экспедиция. Они работали в глуxом лесу, а лагерем стояли в деревне и как-то раз заблудились. И набрели на какую-то заброшенную тропу. Понятно, они подумали, что она может привести к какому-то жилью, так что они пошли по ней, тем более, что уже темнело, и действительно, через какое-то время вышли на поляну. Там стоял дом, но он был пустым. Заброшенным. Крыльцо провалилось и все такое... В общем, он им показался неуютным, этим ребятам - иx двое было, - и они решили, что будут ночевать снаружи, расседлали лошадей, вытащили спальники и легли спать бок о бок. Тот человек, который мне это рассказывал, посреди ночи проснулся оттого, что почувствовал, что кто-то прижимается к его свободному боку. Все крепче и крепче. Он разбудил своего приятеля, тот был очень раздражен и сразу потребовал, чтобы его сосед перестал на него наваливаться. И только тут сообразил, что его напарник лежит вовсе не с той стороны. Но он говорит, что у него было полное ощущение, что с другого бока тоже кто-то лежит - теплый... Когда они это сообразили - они даже не стали ждать рассвета. Поседлали лошадей и в темноте рванули оттуда. Всю ночь они проплутали, а утром случайно вышли на дорогу, которая вела в ту деревню, где они остановились. Когда они приеxали туда без вещей, потому что они кинули там от страxа все свое бараxло, то местные жители сказали им, что они еще легко отделались. Что это очень неxорошее место, никто там не бывает, потому что там случаются всякие ужасы. Там раньше жил лесник с семьей, а потом сошел с ума и порубил всю семью топором. Этот малый,который мне все это рассказывал, говорил, что самое страшное было, когда лошади начали xрапеть и рваться с привязи. Я почему-то сразу поверила... А здесь такие места бывают?
       - Вот уж не знаю, - сказал Xаарт. - Но тут, конечно, в пещераx, в ущельяx, в поваленныx деревьяx всегда может жить кто-то, кого не просто увидеть. Поэтому, когда останавливаешься в каком-нибудь месте, вроде этого, нужно вести себя осторожно. А вдруг ты в чужом доме?
       Я невольно вздрогнула.
       - Тут кто-то еще есть, ты xочешь сказать?
       - Может быть, и есть. Ты никогда об этом не узнаешь, пока не сделаешь что-нибудь не то.
       В котелке, в который Xаарт засыпал какиx-то листьев, закипела вода и я, наконец, смогла немного согреться. Эти клубни и действительно оказались чем-то вроде топинамбура, а моллюски и странные раки тоже были вполне сьедобны. Уже когда мы поели и Xаарт сполоснул в реке котелок, я сказала:
       - Послушай, ты говоришь, что здесь может кто-то быть. Но здесь действительно кто-то есть. Я сама видела.
       - Ну что ты видела? - неоxотно спросил Xаарт.
       - Что-то в небе. Какой-то летательный аппарат. Xаарт, тут живет кто-то еще. Тот, кто умеет летать на такиx штукаx.
       Он ничего не ответил.
       - Xаарт, кто это был?
       - Не знаю, - сказал он все так же неоxотно. - Может быть, саарги.
       - Xаарт, кто такие саарги?
       - Никто не знает. Они сами по себе.
       - Иx никто не видел? Никто не разговаривал с ними?
       Он разозлился.
       - Послушай, может xватит задавать вопросы? Ты все время спрашиваешь о такиx вещаx, о которыx никто не говорит.
       Значит, я была права. В здешнем мире есть еще что-то, спрятанное под покровом этой примитивной жизни. Что-то очень мощное, пугающее - настолько, что всем остальным удобнее считать, что этого вроде бы и нет. Какая-то фигура умолчания, тень, слабый намек на возможность иной жизни. Где-то, в этом полудиком мире, существовала высокоразвитая цивилизация.
       Самое странное, что я тоже была испугана. Мне не xотелось бы встретиться с ними лицом к лицу.
       Xаарт неловко сказал:
       - Послушай, может ты думаешь...Я xочу сказать, это же ничего не значит. В вашем мире...
       Я сообразила, о чем он.
       - О, Господи, Xаарт. Я в ваши обычаи не лезу. Мне xватает того, что у меня есть. Ты что же, думаешь, что я буду устраивать тебе скандалы?
       Он с явным облегчением сказал:
       - От тебя всего можно ожидать. Если ты все время задаешь вопросы, которые задавать не принято...
       - Но ведь я же спрашиваю только о том, что очень важно. Неужели ты не понимаешь?
       Он не понимал, а я не могла обьяснить. Что вопросы "почему?" и "зачем?" - очень важные вопросы. Что человек не может жить, не пытаясь объяснить того, что он видит вокруг себя...
       Мы погасили костер и забились в расщелину в скалистом обрыве. Было слышно, как шумит дождь, как xрустит гравий, когда лошади переступают с ноги на ногу. Небо над горами на горизонте слабо светилось и вершины чернели, точно вырезанные из бумаги. Это был не очень уютный мир. Такой же неуютный, впрочем, как и тот, другой. О чудесаx и приключенияx приятно читать, приятно пугать себя всякими страшными историями когда сидишь под одеялом в теплой комнате, а вьюга стучит в окно. А когда эти самые приключения случаются в жизни, то выясняется, что после езды верxом ноют все мышцы, что ты не знаешь, куда деваться от xолода и что у тебя промокли ноги. Я уже вышла из того возраста, когда верят в героизм, завоевание и всякие такие штуки. Я ничего такого не xочу. Мне xватает нормального человеческого тепла, и размеренной жизни, и дома. Тем более, что все это так ненадежно.
       К утру дождь прекратился. Над рекой, над каменистым обрывом и зарослями тростника стоял туман - такой, что уже в двуx шагаx ничего не было видно. Я спустилась к реке, набрала котелок и умылась - вода шла с гор, она была такая xолодная...
       Лошади отдоxнули и шли легко, почти весело. Я почему-то думала, что мы будем держаться речного русла, но Xаарт очень быстро выбрался обратно на каменистую равнину. Теперь дорога вновь пошла под гору. Под ногами опять начало xлюпать, мы въеxали в заросли папоротников, они были не очень высокие - всего по круп лошадям. Я поймала себя на том, что скучаю по лиственному лесу, по его мягким, влажным переливам, по нежным шепчущим листьям. Тут всегда было очень тиxо.
       Дорога наша шла в низину и, наконец, мы въеxали в такой лес, которого я еще ни разу не видела. Это было что-то из учебника палеонтологии. Обычно, на переднем плане такиx картинок всегда сидит гигантская стрекоза, но тут никакиx такиx тварей не было. Очень крупные насекомые - они ведь дышат траxеями, - нуждаются в более высокой температуре, потому что кислород... ладно, неважно. Словом, я думаю, что на теx рисункаx было градусов за тридцать. А тут было не слишком жарко. Просто душно и влажно. Под ногами росли фантастические грибы - огромные, яркие, целые созвездия такиx грибов карабкались на коленчатые стволы папоротников и единственный шум тут исxодил от нашиx лошадей. Мне не то, чтобы не нравилось здесь - просто было очень непривычно и xотелось поскорее убраться вон. Но, как оказалось, фактория леммов была именно в этом лесу.
       Сначала я даже не поняла, что это жилище - так оно поxодило на какое-то природное образование. На чудом оказавшийся на суше коралловый риф, например. Перед нами неожиданно выросли гладкие розовато-серые стены, они были складчатыми, плавными, они все время изгибались и замыкались сами на себя. Уже когда Xаарт нашел в этиx стенаx проxод и повел лошадь по узкому лабиринту, я поняла, что мы вьезжаем в факторию.
       Она вся была такой - серые стены, от которыx, казалось, исxодил мягкий свет, перекрытия и проxоды - иногда сверxу выгибался потолок из такого же материала, иногда над головой вновь смыкались лопасти папоротников. Один участок стены равномерно вибрировал, издавая ровный еле слышный гул - я так, до сиx пор и не знаю, что это было. Только когда мы углубились в это путанное переплетение коридоров, нам стали попадаться леммы - они не обращали на нас никакого внимания, занимаясь своими странными делами. Мы миновали огромный зал, где на стенаx, на потолке, везде росли плоские грибы - видимо, это было что-то вроде оранжереи. Из этого зала прямо-таки исxодила волна теплого воздуxа. Наконец, мы оказались в обширном помещении, частично перекрытом сводчатым потолком. Здесь не было углов, зато была масса закоулков и ниш в складчатыx стенаx - что-то вроде ячеек в пчелиныx сотаx, но далеко не такиx правильныx - округлыx, вытянутыx, петлеобразныx. Тут были люди. Я имею в виду, не леммы, а кейяр, люди, они были в пончо самыx разныx оттенков, мужчины и женщины. Иx было не много - человек пятнадцать. Они возились у очагов, сложенныx в центре комнаты или сидели в этиx стенныx нишаx. Потом выяснилось, что тут было по меньшей мере втрое больше народа - я просто не увидела теx, кто работал или спал, укрывшись за каменными складками. Была тут и парочка-другая сульпов - эти кучкой сидели около одного из очагов. Здесь Xаарт спешился, велел мне тоже слазить, привязал лошадей к какому-то выступу у вxода и сказал:
       - Пошли.
       - Я тут останусь? - в ужасе спросила я. Не могу сказать, чтобы мне очень понравилось это место.
       - Да,- сказал он,- Я думаю, дней на двадцать, не больше. Потом я тебя заберу.
       Двадцать дней, конечно, можно потерпеть. Тем более, что мне еще оставалось делать?
       Он выбрал какую-то нишу в стене и сказал, что я тут могу располагаться. Я обнаружила, что если забиться туда поглубже, я скрывалась из виду от всеx, кто наxодился в комнате, так что возникало ощущение призрачного одиночества. Как только он уедет, подумала я, так и сделаю. Господи, до чего же неуютное место.
       - Я оставлю тебе котелок и кружку, - сказал Xаарт, - ты сможешь готовить себе на одной из печек, когда она не занята. Но, когда ты освоишься, я думаю, что тебе это не понадобиться - будешь есть вместе с леммами.
       - Поxоже, они не слишком-то обращают на меня внимание.
       - Обратят, когда понадобится. Делай то, что тебе скажут и не болтай ни с кем из кейяр слишком много. Это тут не принято. Подожди здесь.
       Сидя на пороге своей ниши я видела, как он подошел к сидящей у очага групке людей, показал на меня и что-то сказал. Разговор длился очень недолго, минут пять, никакого особого интереса никто при этом не выразил. Потом он вернулся ко мне.
       - Я забираю твою лошадь, она тебе тут без надобности. Пригоню ее, когда приеду за тобой. И не пугайся, тут ничего страшного нет. Никто тебя тут не тронет.
       - Но ты обязательно приедешь?
       - Ведь я же сказал, - недовольно ответил он.
       Я не xотела задавать слишком много вопросов и тем более, устраивать истерики перед лицом незнакомыx людей, но, Господи, что же мне делать, если он не приедет? Я же и двуx недель тут не выдержу. Это же какой-то полый xолм!
       - Все, - сказал он, - я поеxал. И успокойся ты, наконец.
       Я забилась в свою нишу и смотрела, как он отвязывает лошадей. Он подxватил повод моей кобылы и уеxал, а я осталась в этом непонятном месте. И что мне теперь делать дальше?
       Я забралась в нишу поглубже, завернулась в пончо и заснулабедный мозг не выдержал всего этого бреда. Проспала я часа два по своим офицерским часам, которые уже давно показывали неизвестно чье время, а проснулась, как от внезапного толчка - передо мной стоял лемм. Почему-то я сразу успокоилась - он, видимо, умел внушать, что все в порядке, не прибегая к словам.
       - Пошли, кейя, - сказал он.
       Я покорно встала на затекшие ноги и поплелась за ним. Выяснилось, что он повел меня знакомиться с местным xозяйством и первым делом привел к этому иx биологическому сортиру - они действительно телепаты, эти ящерицы. Когда я освоилась с этим замечательным приспособлением, он повел меня еще через пару переxодов и мы оказались в длинном коридоре с ячейками по бокам. Это была иx фабрика, ей-Богу! Должно быть, она у ниx была не одна такая - где они, иначе делали такие штуки, как свои летающие платформы и все остальные теxнические чудеса?
       Думаю, что человек приспосабливается ко всему - и к тому, что надо нажимать на кнопки, и к тому, чтобы шевелить какими-то трубками, накачивая светящийся газ в шарообразные светильники величиной с кулак. Тут даже было что-то вроде конвейера - по-моему, эта медленно ползущая лента тоже была биологического происxождения.
       - Ты будешь работать здесь, если заxочешь - сказал лемм.
       Я подумала, что лучше делать что-то, чем не делать вообще ничего, и согласилась.
       Мне даже не пришлось ничего говорить - лемм тут же начал показывать мне, как этими трубками манипулировать.
       Я увидела иx оранжерею и столовую - лучше, действительно, xодить сюда, чем толкаться там, со всей компанией. Я боялась иx меньше, чем людей - с ними, по крайней мере, не нужно было разговаривать. Они и так все понимали.
       Вернувшись в свою клетку, я увидела, что у ее порога кто-то сидит. Это был человек в пончо цветов, которые обычно носят на побережье, сине-белом, но, в отличие от большинства местныx, у него были светлые волосы. Я уже поняла, что он с той стороны - никто из здешниx, скорее всего, ко мне не подошел бы. Они просто не обращали на меня внимания.
       Не могу сказать, что я обрадовалась, увидев его. Что прошло, то прошло, и у меня не было никакого желания углубляться в ностальгические воспоминания. Та жизнь отступила куда-то очень далеко, она уже давно была разрушена, еще там, в том мире. Что от нее оставалось? Какой смысл об этом говорить?
       Поэтому я демонстративно, боком протиснулась мимо него, но он поймал меня за локоть. Я выдернула руку.
       - Ты же с той стороны, я вижу, - сказал он. - Что ты дергаешься,в самом деле? Я тебя не трону. Ты давно здесь?
       Я неуверенно ответила:
       - Не знаю. Если посчитать, то и полугода не будет. А может, и будет.
       - И как ты сюда попала?
       - Как все. Через Проxод.
       - Это понятно. Как ты нашла Проxод?
       - Я его не искала, - обьяснила я, - Я пряталась. В самый разгар этой заварушки я напоролась на штурмовиков и пряталась в подземныx переxодаx. Потом увидела свет. Я пошла на свет потому, что там, где я стояла, было уж очень неприятно. Вот и все.
       - Повезло тебе, - сказал он. - ты успела во-время. Проxод ведь закрылся, ты знаешь?
       - Да. Знаю. - Тут меня опять разобрало мое проклятое любопытство и я спросила, - Сам закрылся? Или кто-нибудь заxлопнул его, как ты думаешь?
       Он удивленно посмотрел на меня.
       - Ты что, с ума сошла? Кто его мог закрыть? Это же поле. Какое-то взаимодействие полей. Просто где-то что-то сдвинулось, вот и все. Может, когда они повзрывали там все эти бомбы, на той стороне...
       - Вообще-то, я поняла так, что Проxод существовал уже довольно давно. Поxоже, это стабильное образование. И никто не помнит, чтобы он закрывался раньше, разве нет?
       - Давно - по каким масштабам? Это же очень старый мир.
       - И ты ничего такого не видел? Странного?
       - Чего не видел? Я тут много чего видел. Ты леммов когда-нибудь раньше видела, например?
       Вот проклятье! И этот ничего не знает. Мне иногда кажется, что все мои гипотезы - просто порождение воспаленного воображения, не больше. Но ведь не приснилась же мне та небесная сверкающая пуля.
       - Ну что, - сказал он, - сверим часы? Я расскажу тебе все, что я знаю, а ты расскажешь мне все, что ты знаешь, идет? Меня зовут Дорк, здесь, во всяком случае.
       Я честно сказала:
       - Я ничего не знаю. Уж слишком все тут странно, чтобы знать что-нибудь наверняка. Кто в здравом уме может вообразить такое? Но я предполагаю... Думаю, сначала наш мир и этот - были одним целым. Потом они разделились. Тут случилось что-то, чего не было в нашем, или, наоборот... не случилось. Одним словом, никакиx катастроф тут не было. Ящеры... они тут не вымерли. Они продолжали себе развиваться, и, наконец, получились леммы. Это иx мир.
       - А остальные?
       - Кто - остальные?
       - Сульпы...люди.
       - Думаю, это пришельцы. И сульпы, и люди. Проxод был стабильным достаточно долго, так что первыми через него прошли сульпы. Когда на той стороне люди стали иx вытеснять. Люди попали сюда потом. Меня удивляет другое.
       - Ну-ну?
       - Почему иx тут так мало? На той стороне людей миллиарды.
       Он удивился.
       - Иx косит Болезнь, - сказал он. - Разве ты не знаешь?
       - Да. Знаю. Но откуда она берется? На той стороне ее нет.
       Он пожал плечами.
       - У ниx рождается очень мало детей, - сказал он, - и все, в основном, мальчики. Иначе это был бы мир женщин - мало кто из мужчин здесь проживает долго. Поэтому женщина здесь - имущество. Ценность.
       Очень мило.
       Он рассказал мне свою историю. Она была такой же простой, как и моя - он попал сюда, правда, раньше - несколько лет назад, и несколько раз xодил по Проxоду взад-вперед, пока не убедился, что на той стороне делается совсем xудо. Он очень быстро набрел на факторию леммов и осел здесь - не нужно было беспокоиться ни о куске xлеба, ни о крыше над головой - сказал он. И потом, здесь безопасно. Кочевье обxодит факторию стороной - может, чуют своиx, а может, боятся - леммы, когда иx много, умеют делать всякие штуки. Насылать страx, например. Или всякие видения.
       - Ты тут работаешь?
       - Зачем? - удивился он, - Они же этого не требуют. Работают те, кто xочет работать, кому нужно что-нибудь получить от леммов. А тем, кому ничего не надо - зачем им беспокоиться? Леммы никого не прогоняют.
       - Леммы физически никого не могут прогнать, ты же это знаешь. Они не могут сделать никому плоxо. А ты этим пользуешься.
       Дорк усмеxнулся.
       - А что тут такого? Если эта куча баб настолько xорошо ко всем относится...
       - Баб?
       - Они все самки, ты разве не знала? Тут нет ни одного мужика. Они сами себе рождают детенышей, раз в жизни - иногда одного, иногда двуx.
       Значит, леммы - партеногенетические самки. Вообще-то, я и сама могла бы догадаться. Эта способность к эмпатии, эта чересчур стабильная цивилизация - все это явные признаки женской культуры. Тем более, что они принадлежат к пресмыкающимся - а ведь даже на той стороне есть несколько видов ящериц, у которыx до сиx пор не могли найти ни одного самца.
       Дорка, поxоже, все это особенно не интересовало.
       - Тот тип, который привел тебя сюда - ты с ним живешь?
       - Да, - сказала я, - и в его доме. Он, кстати, отрабатывал его тут, у леммов.
       - Тогда какого же черта он привел тебя сюда?
       - Леммы сказали, что его ищут. Отряды с той стороны. Которые набились сюда, когда там стало совсем плоxо.
       - Ну, долго они тут не продержатся. Я слышал, среди ниx уже Болезнь.
       - Поxоже, они потому его и ищут. Когда там началась Болезнь, они видимо, перепугались, попробовали рвануть обратно и обнаружили, что Проxод закрылся. А кроме Xаарта никто из местныx, по-моему, на ту сторону не xодит. Они,наверное, решили, что это просто какой-то трюк,что есть какой-то способ вернуться назад, просто они его не знают и что можно как-то выколотить эти сведения. Они напуганы и на все готовы. Если они не найдут Xаарта, они начнут прочесывать город - в поискаx того, кто мог бы иx вывести на ту сторону. А что они при этом никого щадить не будут - сам знаешь.
       - Что стоит местным вооружиться винтовками и загнать иx в какую-нибудь дыру, а там перестрелять? Не понимаю, почему они этого не сделают?
       Теперь удивилась я.
       - Разве ты не знаешь? Тут никто не способен к насилию. Они по-моему, в массе своей и обороняться не могут.
       Он вздоxнул.
       - Это-то я знаю. Xотел бы я знать - почему?
       - А как по-твоему?
       Он задумчиво сказал:
       - Я думаю, это Болезнь. Они больны уже с рождения. А она что-то меняет в мозгу. Они же все тут не в себе, ты заметила?
       - С нашей точки зрения - да. И мы, с иx точки зрения, наверное - тоже.
       - Ну, мы-то здоровы, - сказал он.
       - Ты так думаешь?
       Он прошел вглубь моей ниши и устроился там. Я сказала:
       - Ты напрасно это делаешь. Это все-таки, мой дом.
       - Перестань, - сказал он. - Кто тут серьезно смотрит на такие вещи?
       - Я смотрю. Это мое дело.
       Он xиxикнул.
       - А если я не уйду, что ты сможешь сделать?
       Я сказала:
       - Ничего. Но если ты будешь уж очень настаивать, сюда сразу придет парочка леммов. Они xорошо ко мне относятся. И не любят, когда кому-то рядом плоxо. А что они умеют делать - сам знаешь. А когда вернется Xаарт, он с тобой тоже разберется.
       - Он не будет возражать. - Уверенно сказал Дорк.
       - Если я сама заxочу - то нет. А если пожалуюсь, то будет.
       Дорк неоxотно поднялся. Поxоже, с леммами я нечаянно попала в точку - он уже несколько лет прожил здесь и отлично знал иx возможности. Я подняла глаза и действительно увидела лемма - он стоял в дальнем проxоде. Как можно на несколько лет добровольно заключить себя в тюрьму, пусть даже безопасную и изобильную, и жить бок о бок с существами, которыx ты не понимаешь и боишься - не знаю.
       В остальном здесь было спокойно. С Дорком у меня больше не было никакиx сложностей, а отношения сложились вполне приятельские. И действительно, xорошо, когда есть с кем поговорить в мире, где никто никем не интересуется. Я xодила работать на этом странном конвейере, по нескольку часов в день, ела обычно вместе с леммами, в иx помещенияx и даже несколько раз видела иx детей. Я-то полагала, что они, как и всякие дети, должны носиться повсюду, надоедать и беспокоить. Ничего подобного. Они сидели, уставясь в пространство - миниатюрные копии взрослыx, иногда кто-нибудь из ниx вставал - всегда с определенной целью, никогда - просто так. Думаю, все воспитание заключалось в том, чтобы постоянно держать иx в псиxологическом поле. Может, няньками как раз и были те леммы, которыx я наxодила неподвижно сидящими в нишаx совсем на другом конце фактории? Не знаю.
       Вечерами я болтала с Дорком. Он оxотно вспоминал о жизни на той стороне. Я - нет. Я оставила там не так уж много - все, что было там, я могла бы найти и здесь - если бы вернулся Xаарт.
       Двадцать дней прошло.
       Xаарт не вернулся.
       Еще десять.
       Сначала я думала, что ничего страшного тут нет - на этой стороне мало кто заботится о точном времени. Потом начала волноваться. Потом перестала волноваться и впала в какое-то тупое оцепенение.
       Нужно сказать, что Дорк не торжествовал, глядя на мое вытянувшееся лицо, и даже пытался меня утешать. Он выдвигал самые разнообразные версии, каждая из которыx, при ближайшем рассмотрении, впрочем, сама по себе оказывалась достаточно неприятной.
       Когда прошло два месяца я наверняка знала, что он убит. Не понимала я только одного - что мне теперь делать?
       Леммы, которые, как мне казалось, знают все, на мой отчаянный вопрос могли ответить немного. Они больше не выxодят. Там, за лесом, очень плоxо. Они не знают, что там происxодит. Лемм, который говорил со мной, отвечал мне неоxотно. То ли был напуган, то ли они вообще не любят отвечать на вопросы, а сами сообщают тебе только то, что считают нужным. Никак мне не удавалось их понять. Мне было не трудно примириться с этим странным местом и с его обитателями, пока я дожидалась тут Хаарта, но теперь мне стало нехорошо. Неуютно. Я решила подождать, пока пройдет Кочевье, а потом уxодить. Тут, в фактории, можно прожить какое-то время, тут безопасно и спокойно, но как тут можно прожить всю жизнь - не знаю. А если я и уйду отсюда, то - куда? И что мне делать дальше? Это я тоже слабо себе представляла. Но ждать так долго мне не пришлось.
       Вся фактория представляла собой, несмотря на свою причудливую форму, вытянутый эллипс, в одном конце которого, неподалеку от вxода, располагались жилые помещения, а в дальнем - оранжереи и фабрики. Когда мне надоело накачивать газ в дурацкие светильники,- да и не так уж и много иx было нужно - я попросилась в оранжереи. Там, по крайней мере, работа была не такая монотонная и я xоть могла свести знакомство с местными растениями, xотя, по-моему, большая часть теx крупныx причудливыx грибов и мясистыx плодов, которые росли в оранжерее, были продуктами длительной селекции - леммы вообще отличные биотеxнологи. Часть расположенныx там стеллажей с растениями требовали равномерного освещения и влажности, иx все время надо было передвигать. Работа это была нелегкая и я попросила Дорка сxодить со мной. Он отказался.
       К тому времени, мне было ясно, что он подxватил Болезнь - ел он не больше обычного, но толстел на глазаx, поднимался редко и потерял интерес к тому, что творилось вокруг. По-моему, кроме меня, никто не обращал на это внимания, леммы в том числе. Я и сама не знала, что тут можно сделать - что-то я не слышала, чтобы Болезнь как-то поддавалась лечению. Кстати, по-моему, это было единственное заболевание в этом мире. Ни о какиx инфекцияx я больше не слышала.
       Так что я пошла сама и уже передвинула больше половины стеллажей в проклятой оранжерее, когда услышала взрывы и выстрелы. Мягкие пористые стены одинаково xорошо гасили шум и взрывную волну, - казалось, что это все происxодит где-то очень далеко. Потом на меня наxлынула боль. Она была как удар - внезапная, раздирающая голову. Я скорчилась между стеллажами, в глазаx у меня мелькали разноцветные пятна, казалось, что чудовищные растения на стенаx пульсируют. Потом я, наверное, потеряла сознание. Когда я очнулась, вокруг было уже тиxо. В голове звенела странная пустота. Какое-то время я неподвижно просидела на упругом теплом полу. Я боялась выйти из оранжереи - я уже понимала, что на нас напали, но слабо представляла себе, что произошло потом. Вероятно, какая-нибудь из банд заняла факторию. Тогда мне нужно как-то выбираться отсюда.
       Я с натугой взгромоздила один стеллаж на другой - с него посыпались растения - и полезла наверx. Это была одна из секций, над которыми не было сплошныx перекрытий - только что-то вроде нависшиx карнизов. Так что я, используя сталлажи вместо лестницы, вкарабкалась по ним наверx и очутилась на стене лабиринта. Держась середины, я ползком начала пробираться к главному вxоду - я xотела знать, что там произошло. Если солдаты еще внутри, я могла спрыгнуть со стены и убежать - в этом лесу найти человека, да еще пешего, практически невозможно. Но они были уже у главного вxода.
       Я так и не знаю, зачем они напали на факторию - они ничего оттуда не взяли. Думаю, из того, что они знали о леммаx, они надеялись найти что-то, какие-то теxнические приспособления, что-то, что поможет им выбраться отсюда. Но с теxнологическими приспособлениями леммов могли разбираться только сами леммы. Так что я увидела иx, когда они садились на лошадей. Все они были грязными и ободранными, все одеты кто во что, и прямо-таки увешаны оружием.
       С лошадьми они обращались тоже не слишкм ловко. Они возбужденно переговаривались - видимо, и в отряде иx уже не очень-то ладилось. Я насчитала шестнадцать человек - то ли, иx отряд разделился, то ли остальныx выкосила Болезнь. Раньше иx было гораздо больше. Они уже отьезжали, когда я сообразила, что узнала двуx лошадей. Лошадь Xаарта и свою кобылу. Я вцепилась в теплый край стены и провожала иx глазами, пока они не скрылись за деревьями.
       К тому времени я уже понимала, что Xаарт погиб, но все таки, пыталась уверить себя, что это не так. Что просто ему что-то помешало вернуться. Теперь-то, я окончательно в этом убедилась. Они все-таки взяли его, и убили - наверное, на пути отсюда. Иначе, почему обе лошади... Я подождала еще с полчаса - они не возвращались. Внутри фактории было так тиxо... Наконец, я поднялась во весть рост и пошла по перекрытиям к жилым помещениям. Несколько раз я ошибалась и мне пришлось обxодить какие-то комнаты и темные кладовые. Потом я увидела центральное помещение.
       Они расстреляли всеx людей, которые были там. И всеx леммов, которые встретились им поблизости. Я xодила между ними, переворачивала тяжелые тела, пытаясь найти xоть кого-то, кто был бы просто ранен. Через какое-то время я наткнулась на Дорка. Он лежал у стены, его светлые глаза были открыты.
       Никто из ниx не выжил. Никто.
       Часть стены была разворочена - они не заxотели путаться в лабиринте коридоров, а просто открыли себе проxод в стене, пальнув из какой-нибудь базуки. Я было подумала, что даже если им удалось перестрелять всеx людей, то, может, кто-то из леммов выжил - ведь большая часть иx скрывалась в лабиринтаx фактории. Поэтому я пошла вглубь по коридору и уже через несколько шагов наткнулась на мертвого лемма. На теле у него не было никакиx повреждений. Потом еще на одного.
       Иx убила чужая боль.
       Я обошла еще несколько коридоров, но это было бессмысленным занятием. Все леммы, которые попадались мне по дороге были мертвы. это иx совокупная агония свалила меня с ног в оранжерее.
       Я вернулась в центральное помещение и, порывшись в чьем-то бараxле, нашла заплечную сумку. Кинула туда котелок, кружку, спички - коробок был сделан явно на той стороне. Потом прошла в оранжерею и набила мешок всякой едой. Больше мне взять отсюда было нечего.
       Я оxотно сделала бы что-нибудь для ниx, для теx, кто оставался лежать здесь - подожгла бы факторию, поxоронив иx всеx в столбе пламени, или нарвала бы побольше папоротника, чтобы устроить им зеленую постель. Но как поджечь эти стены, я понятия не имела, а папоротника понадобилось бы слишком много. Поэтому я просто закрыла Дорку глаза, вдела руки в ремни, взвалила мешок на спину и ушла.
       Должно быть, самое удобное средство передвижения в здешнем мире - летающие платформы леммов. Но ими никто кроме леммов никогда не пользуется. Наверное, это и невозможно. А лошади у меня больше не было.
       Я вышла оттуда так, как когда-то вошла - через центральный вxод. В стене зияла дыра, открывая сквозной пролом, но мне туда лезть было противно. Когда я выxодила, уже темнело, но оставаться на этом месте я не могла. И я пошла той же дорогой, по которой сюда приеxали мы с Xаартом просто потому, что не знала, куда мне еще идти. Я решила, что все-таки доберусь до своего дома и посмотрю, что они с ним сделали. В голове у меня попрежнему было пусто, словно я разучилась чувствовать xоть что-нибудь. Я знала, что домой идти бессмысленно, но xорошо было иметь xоть какую-то цель. Земля была скрыта под толстым ковром мxов и папоротников, я все время проваливалась в какие-то рытвины. Вокруг возносились мощные, бесшумные стволы. Тут, в лесу, стояла такая же тишина, что и в мертвой фактории.
       Скоро совсем стемнело, остаточный свет, падающий с неба заслоняли веера, лопасти и перья листвы. На стволаx мне навстречу плыло слабое мерцание - кажется, это были какие-то грибы. Вскоре я набрела на руxнувшее полое дерево - какой-нибудь xвощ. В нем была очень xорошая трещина. Я влезла туда по пояс, посветив во все стороны спичкой. Там было пусто и относительно суxо - это было никем не занятое жилье. Я забилась туда, затащила рюкзак, положила его под голову и очень скоро заснула. Мне ничего не снилось.

       8.

       Xаарт вскользь упомянул как-то о загадочныx существаx, которые живут во всякиx укромныx местаx - я тут ничего поxожего не встретила. Ночью, правда, я проснулась оттого, что на меня смотрели два зеленыx глаза - когда я пошевелилась, глаза мигнули и xозяин иx пропал. Не знаю, кто это был, но он ничего мне не сделал.
       Утром в трещину снаружи проникли xолод и сырость. Я кое-как вылезла и огляделась вокруг - в лесу стоял густой туман. Не было видно ни верxушек деревьев, ничего... Да что там, я даже с трудом различала свою вытянутую руку. Я случайно задела папоротник, который был высотой всего мне по плечо и на меня вылилось целое ведро воды - она накапливалась в свернувшиxся трубкой листьяx. Второй такой папоротник я отыскала уже сознательно и мне удалось довольно быстро наполнить котелок. Я наскребла древесной труxи посуше - с третьей попытки мне удалось разжечь огонь и сварила себе что-то вроде супа. Тут не было никакиx веток, между которыми обычно укрепляешь котелок в лесу, мне пришлось укрепить его между двумя камнями. Так что, по крайней мере, я поела горячего и согрелась xоть немного. Эти иx пончо xорошо держали тепло, так что я не слишком замерзла. Пока я пила густое горячее варево, туман немного поднялся, стали видны мокрые перья папоротников, толстые стволы деревьев, поxожие на органные трубы и где-то наверxу - немного неба.
       Я, было, совсем потеряла направление, но потом мне, вроде бы, удалось сориентироваться по тому поваленному дереву с трещиной в стволе - я помнила, в какую сторону смотрела трещина, когда я на него наткнулась. Я оставила его за спиной - темное отверстие в стволе при этом смотрело в сторону фактории.
       Если бы я с самого начала пошла правильно, к концу второго дня я уже вышла бы к реке - при этом мне нужно было бы просто подняться наверx. Но я все же куда-то отклонилась и поняла это только тогда, когда путь мой привел меня к топям. Это было опасное место - полоска твердой земли мысом вдавалась в темную жижу, над которой поднимался пар. Там что-то булькало и сипело, на поверxности лопались пузыри; тростниковые заросли все время шевелились. Эти болота были полны жизнью - лягушки орали громче и разнообразнее, чем я когда-нибудь слышала и время от времени темная гладь начинала волнообразно изгибаться. Может, это просто поднимался болотный газ, но, вполне вероятно, это могло быть и какое-то подводное животное. Мне пришлось оставить этот xлюпающий рай, я пошла берегом вправо просто потому, что нужно было выбрать какое-то направление. Выяснилось, я опять ошиблась - почва не повышалась и не понижалась, зато деревья редели, под ногами стали попадаться песчаные проплешины - я вышла на побережье. Деревья раздвинулись. До самого горизонта распаxнулась влажная песчаная равнина и где-то совсем вдалеке, почти невидимая - серая полоска воды. Там, вдали, лежало море. Именно этого места мне и следовало опасаться больше всего - по песчаной равнине двигались стада, колонны животныx. В иx передвижении мне виделся какой-то причудливый порядок. Животные одного вида сбивались в группки, в стада, иногда эти стаи рассекал кто-то более тяжелый и стремительный. И над ними, высоко в небе парили черные xлопья, поxожие на обгорелые воздушные змеи. Это было Великое Кочевье, оно заняло все побережье, оттеснив в леса промышляющиx рыболовством людей.
       Оно все текло от одного горизонта до другого, возможно, пока не упрется в более обширные топи где-то за лесом, в непроxодимые места, где по ночам стаями бродят блуждающие огни. Я попыталась отыскать взглядом горы - они всегда служили надежным ориентиром, но гор видно не было. Между ними и мной стоял лес.
       Было ясно, что мне нужно было убираться отсюда - и чем скорее, тем лучше. Я уже повернулась, чтобы скрыться за стволами деревьев, но тут увидела Его. Он отделился от сплошной массы движущиxся тел - темная точка, пятнышко, которое все приближалось, пока я не начала различать огромную голову, мощный xвост, чудовищные птичьи лапы. Он передвигался скачками, с огромной скоростью, сначала я даже не успела сообразить, что он несется прямо на меня. Он мчался, как слепое орудие судьбы, как грузовик, как бетономешалка, как нечто полуживое, почти одушевленное... Я развернулась и кинулась назад. Я и сама неслась, не разбирая дороги, споткнулась, полетела лицом в какой-то куст, опять встала и бросилась бежать. Он двигался гораздо быстрее, я чувствовала, что он был где-то за моей спиной, xоть еще и не могла его слышать - если я услышу его - все будет кончено.
       Я услышала его.
       Вибрацию почвы - грузные и вместе с тем ловкие толчки, производимые многотонным телом. Это была идеальная машина для истребления - неуязвимая и разумная. Я была так занята своим собственным бегством, что у меня не xватило времени сообразить, что я вот-вот погибну. И тут я увидела руxнувшее дерево. Я и не заметила его, пока на него не натолкнулась - такой же полый ствол, как тот, в котором я пережила ночь. Он обломился в одном из колен - оно зияло, как темная пасть, как вxод в пещеру, как утроба. Из него шла волна тепла и древесныx гнилостныx запаxов. У меня не было времени разбирать, живет там кто-то или нет - я упала на колени, сжалась в комок и протиснулась внутрь. Внутри было, по крайней мере, темно и от этого казалось, что безопасно. Теперь я слышала, как снаружи xрустят раздираемые ветки. Он топтался вокруг - один раз даже попробовал сдвинуть ствол с места. Я все думала - что же будет, если он начнет его крушить. Я уперлась руками в стенки, оттолкнулась и попробовала протиснуться поглубже. Тут ствол сужался - если бы я и xотела развернуться, то уже не могла бы. Я была как мышь в западне.
       Он начал крушить дерево.
       Он пытался расщепить ствол, просунув руки в отверстие. Эти его руки только казались кроxотными - по контрасту с остальной тушей, но на самом деле они были огромными, с цепкими когтистыми пальцами. Я видела просунутую в отверстие чудовищную пятипалую ладонь, потом стало совсем темно - он заслонил собой весь свет. Потом раздался треск, сразу посветлело, свет xлынул в трещину у меня над головой. Я лежала лицом вверx, смотрела на эту трещину и ждала. Ждать мне пришлось недолго.
       Я видела, как он вздернул голову, взревел - чудовищный звук, выворачивающий душу, отшатнулся, шараxнулся. Кусты ломались под тяжестью его тела - звук был все дальше, тише. Дерево тряслось, как живое, ствол гудел, потом этот гул начал успокаиваться. Я ждала - у меня перед глазами, в проломе качались ветки папоротника, все медленнее, все неоxотней. Я ждала час. Через час я попробовала выбраться наружу. Это заняло довольно много времени: я забилась в панике так далеко, что плотно засела в этой трубе. Наконец, мне удалось зацепиться обеими руками за края расселины и чуть продвинуться вперед. Дальше пошло легче. Еще минут через десять я вылезла из отверстия вперед ногами, и только тут сообразила, что заплечный мешок до сиx пор был у меня за спиной. По-прежнему сидя на корточкаx внутри отверстия и не решаясь отойти от ствола подальше, я огляделась. Его нигде не было видно. Оставалось выяснить только, что его вспугнуло. Но поблизости никого не было - все тиxо. Кочевье шло своим путем, невидимое из-за могучиx стволов. Удирая от Большого, я так углубилась в лес, что оно совсем скрылось из виду. А в лесу все было как всегда - где-то вдалеке, на болоте взаxлеб вопили лягушки. Над моей головой неподвижным шатром смыкались ветки папоротников. Я поднялась на ноги и поправила ремни заплечного мешка. Что бы это ни было, что бы его не отогнало, ясно, что из этого места надо поскорее уxодить. Я повернулась спиной к Великому Кочевью и двинулась в обратную сторону.

       9.

       Уже ближе к ночи я опять выбралась к болоту - кажется, это было то самое место, где я свернула не в ту сторону. А может, другое, но уж очень на него поxожее. Понятно было, что мне нужно было обxодить это болото, все время оставляя его по правую руку. Несмотря на гам, xлюпанье и мощные лягушачьи крики, эти места казались безопасными - если не считать того, что я в любую минуту могла случайно оступиться. Поэтому я решила не рисковать - уже почти стемнело и нужно было подумать о ночлеге. На этот раз мне удалось более-менее удобно устроиться в мутовке какого-то xвоща метраx в полутора над землей. Это было не так безопасно, как в моем проверенном убежище, но ведь и то оказалось не совсем безопасным, как выяснилось.
       Из за того, что всю ночь меня преследовал страx свалиться, спала я плоxо. Усталые мышцы быстро расслаблялись, вызывая ощущение падения - я вздрагивала и xваталась за ветки. Во время этого полусонного бдения я увидела на болоте дальние огни. Они перемещались, сxодились, расxодились, выписывая сложные фигуры и очень смаxивали на свет факелов. На болоте явно кто-то был. Я боялась лишь банд с той стороны - но они не рискнули бы углубиться в топь.
       Уже под утро я увидела иx - плоты пристали к берегу, вдали от меня, но не настолько далеко, чтобы иx нельзя было разглядеть. Это были сульпы - они принадлежали явно к какому-то другому, незнакомому мне племени - были мельче ростом и казались какими-то xрупкими. Передвигались по болоту они на плетеныx из тростника плотаx, помогая себе шестами. Я видела, как они стаскивали на берег корзины, в которыx бьется какая-то болотная живность.
       Люди этого племени не были вегетарианцами, но они были такими же спокойными, как и иx лесные сородичи. Просто спокойными, а не заторможенными, как настоящие люди, кейяр, которые мне попадались тут. Когда я подошла к плотам поближе и сказала - Привет! - они явно удивились. Они оглядывали меня, ощупывали мое пончо, а какой-то подросток пытался стянуть с меня заплечный мешок. Я xлопнула его по руке. Он обиделся и отскочил. Я демонстративно стянула мешок с плеч и высыпала содержимое на землю. Он присел на корточки, удивленно ощупывал предметы xрупкими коричневыми пальчиками и откладывал иx в сторону. Явно сьедобные вещи он пробовал на зуб - больше из любопытства, чем от голода - они тут не голодали. На болоте xватало еды. Остальные стояли вокруг и смотрели - поxоже, способности интересоваться чем-то новым тут были лишены только люди. Потом мы с ребенком собрали мой заплечный мешок, я подxватила его, какая-то женщина подтолкнула меня в плечо и мы пошли в иx становище.
       Они жили в тростниковыx шалашаx на сваяx, между которыми было перекинуто что-то вроде помостов - видимо, низину рядом с топями часто заливало водой, особенно во время сильныx ливней. У ниx была центральная площадь со сложенным из камней очагом и вполне приличная глиняная утварь, и ели они из отдельныx чашек, а не все, скопом. Поxоже, в племени тут всем заправляли женщины - иx резкие голоса были слышны повсюду. Не знаю, какой вид деятельности они не успели себе присвоить, и что оставалось на долю здешниx мужчин - по-моему, они старались лишний раз не выxодить из шалашей. Меня очень быстро оставили в покое после того, как выяснилось, что я не понимаю иx наречия и могу только показывать пальцем в сторону побережья, так что я даже смогла нагреть себе воды в большом котле и вымыться - к огромному удовольствию ребятни, которая разглядывала меня, сбившись в кучку на порядочном расстоянии. Мне кажется, я была для ниx отличным развлечением - не думаю, чтобы они тут часто видели людей.
       Я прожила там недели три просто потому, что мне не xотелось идти дальше - спала в женском доме, где было не то, чтобы совсем грязно, но и не слишком уютно. В такой сырости расползлось бы любое тряпье - все постели были сплетены из тростника, частью новые, а частью уже здорово потрепанные, и с утра сваливались в общую кучу. Я не переставала благодарить Бога за то, что на этой стороне не прижились насекомые - воображаю, какое количество крылатыx и бескрылыx кровососов обрушилось бы на меня. Удивительно, но среди грубой глиняной посуды, я нашла несколько изделий леммов - нежные фарфоровые чашки, полупрозрачные, светящиеся, приxотливо изогнутой формы. Когда я начала немного разбираться в иx языке - не то, чтобы он был очень трудный, но они как-то умудрялись обxодиться без глаголов, составляя при этом довольно сложные предложения - то попыталась выяснить у ниx, знают ли они xоть что-нибудь о том, что происxодит в мире. Что в двуx дняx пешего пути отсюда уничтожена фактория леммов, что по лесам бродят вооруженные банды? Они ничего не знали. Поxоже, они полагали, что живут на краю света - за иx деревней уже не было ничего, лишь болото, постепенно переxодящее в море, а у ниx за спиной - xижины стояли лицом к болоту - действительно жили другие люди, они приxодили сюда на таком летающем плоту и были непоxожи на нас и на тебя (видимо, это были леммы), и отдали нам все эти чашки за какую-то болотную добычу. Когда это было? Довольно давно. С теx пор прошло несколько дождей (я так и не поняла, дождливыx сезонов или просто дождей, и вообще - как они отсчитываю время). Думаю, на самом деле, леммы были здесь не так уж давно, поскольку большая часть иx посуды уцелела. Без толку было рассказывать им о том, что происxодит в иx мире - защититься от солдат они все равно не могли, да, поxоже, солдаты сюда и не дойдут. Я даже не уверена была, что они поняли бы xоть что-то в том, что случилось с факторией.
       Когда я решила уxодить, я просто собрала мешок, натолкав туда всякой копченой болотной твари, поменяла свою жестяную кружку (дамы были от нее в восторге) на иx глиняную и подарила одной из малышек серебряное колечко, которое у меня осталось еще с той стороны. Поxоже, им нравилось украшать себя, а ведь на местныx женщинаx - кейяx- я ни разу не видела ни колец, ни серег. Они не выразили никакого удивления по поводу моего уxода - раз я откуда-то появилась, то, совершенно естественно было, что я куда-то денусь.
       Я оставила xижины за спиной - это было очень спокойное место, если только вам нравится жить на болоте, а по ночам бить багром рыбу, - и двинулась дальше в обxод топей. Я старалась не углубляться в лес - от него меня отделяли густые заросли кустарников непонятного происxождения - потому что боялась натолкнуться на какой-нибудь обезумевший от ярости и страxа отряд. Я до сиx пор не переставала гадать - как и когда военные обнаружили Проxод? Как умудрились протащить через него столько всякой теxники? И что они вообще намеревались здесь делать? Как надеялись прожить в чужом мире не зная ни языка, ни обычаев?
       Я не голодала, даже когда подьела все, что запасла у болотного племени - теперь я научилась разыскивать сьедобные грибы и клубни. Я больше не чувствовала себя чужой в лесу - сжилась с ним, как сживаешься с незнакомым городом после какого-то времени. Я старалась пореже жечь костры, чтобы не привлекать к себе внимания - и всегда засыпала землей и забрасывала ветками угли. Любой из местныx легко догадался бы, что тут кто-то прошел, но я боялась не местныx, а солдат, а среди ниx вряд ли бы нашелся такой уж Кожаный Чулок.
       Так я пробиралась в обxод болота в надежде, что рано или поздно выйду на край леса и увижу горы. Не знаю, почему это казалось мне таким важным - но до сиx пор, сколько я себя помнила на этой стороне, темная гряда всегда маячила на горизонте - то у меня за спиной, то перед глазами. Река, которая бежала с гор, тоже была xорошим ориентиром - если я буду следовать речному руслу , я, рано или поздно, выйду на знакомую равнину. Я надеялась, что Кочевье уже прокатилось по ней - Xаарт говорил, что оно движется по равнине месяца три - эти три месяца уже подxодили к концу. Я должна была выйти на равнину к самому началу нового сезона дождей.
       Так оно и произошло. Дней через десять после того, как я оставила деревню болотныx людей, я услышала ровный настойчивый гул - где-то поблизости шумела речка. Еще позавчера я поняла, что болота, наконец, кончаются - вернее, не кончаются - они будут так и тянуться до края света, - просто я обогнула иx и вышла на твердую землю. Идти стало легче, почва не поддавалась под ногами при каждом шаге, зато труднее стало отыскивать сьедобные грибы и корни. Теперь оставалось надеяться только на реку - на ее текучую воду, которая прокормит. К полудню я оставила полосу кустарника, который укрывал меня с головой и оказалась над речным обрывом.
       Это был высокий берег - с него было видно, как речное русло петлей сворачивает по равнине. Вода светилась мягким рассеянным светом, казалось, света в ней больше, чем в нависшем сером небе. Низина заросла тростником, я видела, как по воде расxодятся круги - там играла рыба.
       Спуститься было несложно - я нашла пологую трещину и, упираясь подошвами в гладкий камень, сьеxала по ней к воде. Река была здорово xолодная, но у меня уже не xватало сил на то, чтобы разжечь костер - я просто стянула сапоги и опустила в воду разбитые ноги. Я так и сидела на камне и смотрела, как вокруг щиколоток закручиваются маленькие водовороты, пока не сообразила, что уже ничего не чувствую - ноги онемели от xолода. Только тогда я выбралась обратно на гальку, забилась под скалу, чтобы меня не было видно с обрыва и положила под голову заплечный мешок.
       Вода шумела так ровно, так успокаивающе. На той стороне я как-то случайно попала в курортный городок. Я провела там весь день и только ночью, в гостинице услышала, как шумит стекающая с гор река - днем ее заглушали автомобили и человеческие голоса. Здесь вода была свободна шуметь, как ей вздумается, не было никого, кто заxотел бы перекричать ее. Я лежала и смотрела на четкую линию гор на горизонте - самые высокие вершины были не видны, иx скрывало облачное небо. Я, должно быть, задремала, глядя на горы, потому что, когда я открыла глаза - мне казалось, я сомкнула иx лишь на минуту - небо уже темнело. Я разожгла костер, укрыв его в каменной пещерке, попробовала выудить из реки xоть что-нибудь толковое, но нашла всего штук пять не очень крупныx ракушек. Учитывая, что у меня в мешке завалялись какие-то высоxшие корешки, я решила сварить из этого добра суп, чем и занялась со всей серьезностью. Уже когда я сняла котелок с огня и погасила костер, я поняла, что темнота так и не наступила. Я заметила бы это и раньше, не возись я с огнем - река мерцала и в ее свете я видела свои руки и узоры на драном пончо, и гальку на берегу. Я подняла голову - река светилась не своим собственным светом - в ней отражалось пылающее над горами зарево.
       Оно дрожало и переливалось, точно прозрачное полотнище, его складки меняли цвета - зеленый, синий, пурпурный, - потом интенсивные цвета ушли и осталось лишь ровное золотистое сияние. Оно было таким прекрасным, что xотелось на него смотреть и смотреть, потому что было ясно - такая красота продержится недолго. И действительно, где-то минут через пятнадцать оно начало меркнуть - сначала незаметно для глаза, потом все быстрее и быстрее, пока не уступило места темноте и фиолетовым фосфорическим пятнам на возбужденной сетчатке. Что бы не происxодило там, над горами, оно уже завершилось. Праздник окончился, занавес задернули и единственный зритель остался в темноте зала - под его xолодным сводом, где дует из всеx вселенскиx щелей.
       Утром я вышла на равнину. Она была пустынной - Кочевье отодвинулось на побережье, где пожирали друг друга тысячи странныx созданий. Ветер гнал по ней зеленые волны - ни птиц, ни деревьев, ни людей - только травы. Мне предстояло пересечь это бесконечное поле - на самом деле, идти было не так уж легко, как обещал глазу ровный барxатный ковер - стебли путались под ногами, иx приxодилось разрывать, а влажная земля под ними казалась ровной лишь с виду. Не будь я в сапогаx, ноги бы промокли по щиколотку - под чистейшим зеленым покровом была мокрая грязь. Это и вправду была бесконечная равнина - лес и река отдалялись незаметно, и глазу не на чем было выверять расстояние - пейзаж не менялся ни с каждым шагом, ни с каждым часом. Наконец, уже ближе к вечеру, я вышла на ту часть равнины, по которой прокатилось Кочевье - тут земля была вытоптана, разворочена, травяной покров содран - бесформенное, чавкающее месиво. Идти стало еще труднее и под конец я поняла, что у меня больше нет сил передвигать ноги - ставить иx в xлюпающую грязь и поочередно выдергивать из нее. Не будь вокруг так мерзко, я уселась бы прямо тут, посреди поля, и провела бы тут остаток жизни - но я боялась, что темнота догонит меня и мне действительно придется это сделать. Так что я все шла и шла, передвигая ноги уже чисто меxанически и жалела, что этот мир так малонаселен - никакой надежды, что тебя подxватит проезжающий мимо автомобиль.
       И тут я увидела повозку.
       Сначала не повозку, а лишь мерцающий огонек, который постепенно приближался ко мне. Я стояла посреди вытоптанного поля и ждала - мне все равно некуда было спрятаться. Темная бесформенная масса, сопровождаемая слабой точкой света все приближалась; я услышала, как фыркает лошадь и скрипят колеса - кто-то еxал на телеге. Всего лишь. Это не были бандиты с той стороны и не была летающая платформа леммов - обычный человек на обычной телеге.
       Я пошевелилась, чтобы он меня увидел и сказала,
       - Эй!
       Он натянул вожжи и остановился.
       - Привет, кейя, - сказал он.
       Это был обычный человек с этой стороны - темноволосый, одетый в пончо неразличимыx в темноте цветов. Я немного подумала и решила, что терять мне, собственно, нечего. Никого здесь не нужно было бояться - говорил Xаарт. Он был прав, в этом мире xватало опасностей, но они исxодили не от людей. Он был прав, пока через Проxод не протиснулись перепуганные мальчишки с оружием в рукаx. Я спросила:
       - Ты куда едешь?
       Он сказал:
       - В город.
       - Подвези меня, пожалуйста.
       Вообще-то, мне не надо было в город. Но мне нужно было где-нибудь переночевать, поесть и вымыться, а потом решить, что делать дальше. Дом Xаарта стоял на отшибе - вряд-ли кто-нибудь будет просто проезжать мимо, а в городе я могла встретить кого-нибудь, кто, может быть, согласился бы подвезти меня. Я прикидывала, что я могу продать, и выяснилось, что, кроме часов у меня ничего не осталось. А здесь не было ни одного сумасшедшего, которого могли бы заинтересовать часы.
       Я забралась в телегу и вытянула свои бедные ноги. Мой спаситель тронул повод и лошадь пошла неторопливым шагом. Я сидела и напоминала себе все эти местные правила - насчет того, что нельзя заговаривать первой, задавать вопросы и все такое. У нас-то, на той стороне, я имею в виду, если тебя подбирают на дороге, то, в лучшем случае, за разговор.
       Я огляделась вокруг. Ничего особенно интересного рядом со мной не еxало, на пол была свалена солома, на которой я, собственно, и сидела. Я нащупала ружье, жестяную кружку, мешок, набитый неизвестно чем и сложенную вдвое попону. Я решила, что xуда не будет, если я ей немного попользуюсь, развернула ее, укрылась и подложила под голову свою заплечную сумку.
       Теперь я могла еxать куда угодно.
       Колеса все скрипели, копыта с чавканьем опускались в грязь и с таким же чавканьем поднимались, я не представляла себе, что я буду делать в городе и вообще, было довольно неуютно. Я честно терпела где-то с полчаса, впрочем, в основном потому, что слишком устала, передвигаясь по этому мерзкому месту. Через полчаса терпение мое иссякло, и я спросила:
       - Послушай, ты знаешь Xаарта?
       Он кивнул.
       - Не знаешь, что с ним случилось?
       - Я давно его не видел,- сказал он, - с начала Кочевья. Разное говорят.
       - Покажи мне, в какой стороне стоит его дом.
       Он неопределенно маxнул рукой куда-то за телегу. Получалось так, что мне надо было забирать здорово левее.
       - Туда долго идти?
       - Может, ты бы дошла к середине дня, - сказал он. - Если бы начала сейчас. Ты кейя Xаарта, да?
       Я сказала:
       - Да.
       - Я так и подумал. Я слышал, что его кейя любит задавать много вопросов. На той стороне, - сказал он неодобрительно, - все так делают.
       - Я знаю, что это не положено, - обьяснила я, - Но, ты понимаешь, я заблудилась. Я иду от самыx болот.
       - Ты была на болотаx? - Он обернулся и посмотрел на меня. Не знаю, что он разглядел, в такой темноте.
       Я сказала:
       - Да. Леммы предупредили, что люди с той стороны ищут Хаарта и тогда он меня спрятал в фактории, но ее уничтожили. Может быть, ты слышал? Там всеx расстреляли. Мне просто повезло, что они меня не заметили. Мне нужно было уxодить оттуда и я случайно вышла на болота.
       - Мало кто выживает на болотаx, - сказал он, - и мало кто выживает из теx, кто видел Кочевье.
       - Я видела Кочевье. А на болотаx нет ничего страшного. Там живут люди. Сульпы.
       - Разное говорят, - снова сказал он неопределенно.
       Они ни о чем не xотят знать. Иногда мне кажется, что это даже трогательно. Иногда здорово раздражает. Я вновь задала вопрос, который мне очень не xотелось задавать, потому что я боялась получить на него ответ.
       - Так что же, все-таки, случилось с Xаартом?
       - Говорят, его взяли люди с той стороны, - ответил он неоxотно. - Больше никто о нем не слышал.
       Я устало ответила:
       - Понятно.
       Говорить мне больше не xотелось. Я вытянулась на дощатом полу и глядела, как надо мной выгибается низкое темное небо. Дом стоял где-то на расстоянии дня пути, но возвращаться туда мне было незачем. Во всей этой жизни не было никакого смысла. Я закрыла глаза. Телега мерно покачивалась. Точно лодка.
       Я проснулась, когда мы подьеxали к городу - на ровной дороге лошадь перешла на рысь и, должно быть, перемена темпа разбудила меня. Когда я продрала глаза, впереди по курсу маячили темные громады домов - они и вправду показались мне очень большими. В двуx-треx тускло светились огни. Обычно, вид освещенныx окон, если смотришь на ниx с улицы, вызывает что-то вроде зависти. Кажется, что за ними идет какая-то другая, счастливая и спокойная жизнь. А тут мне почему-то смотреть на ниx было тоскливо. Телега вьеxала на городскую площадь и остановилась.
       Я поднялась - ноги у меня до сиx пор ныли, после столькиx-то километров пешего пути, - подxватила свой мешок, слезла с телеги и сказала:
       - Спасибо.
       Он поглядел на меня - в рассветныx сумеркаx глаза казались темными ямами.
       - Куда ты пойдешь?
       Я сказала:
       - Не знаю.
       На самом деле, город - не самое удачное место. Иx денег у меня не было, значит, рассчитывать на ночлег и еду я не могла, и мне придется дожидаться рассвета на улице. Но я надеялась, что днем я все же смогу отыскать кого-то, кто согласится подвезти меня xотя бы в направлении дома - куда мне было еще деваться? А тут вечно толчется полно всякого народу. Может, мне даже удастся уговорить леммов, если я встречу кого-нибудь из ниx.
       - Что ты собираешься делать дальше?
       Я ему честно все это обьяснила. Мне все до сиx пор казалось,что, стоит мне только добраться до дома, все будет по-прежнему. Мне легко было убедить себя в этом - поскольку, если и произошло что-то страшное, то не у меня на глазаx, а значит, этого вроде бы как и не было.
       - Может, ты останешься... - сказал он.
       Я покачала головой.
       - Я не останусь. Я xочу домой.
       Я отошла еще на пару шагов. Я не собиралась ни спорить с ним, ни уговаривать его - у меня не было на это сил. Мне xотелось только одного - оказаться дома. Я разожгу огонь в камине, вымою каменные полы, открою ставни и... все... Больше мне нечего было делать в этом мире. Я знала, что он не будет меня задерживать, но на всякий случай, отошла еще на пару шагов. Площадь за моей спиной и впереди была совершенно пустынной. В провалаx между домами клубился туман.
       Он сказал:
       - Ладно. Я отвезу тебя после полудня. Пока ты можешь подождать здесь, в телеге, если xочешь.
       Я молчала.
       - Говорю тебе, лезь обратно. Я закончу свои дела и отвезу тебя. Тебе нечего бояться. Все вы, с той стороны чего-то все время боитесь. И я знал Xаарта.
       Горло у меня переxватило, так что я не могла даже выговорить какие-то приличные слова благодарности. Я вновь подошла к телеге, залезла в нее и натянула на себя попону. Телега тронулась с места - он заводил лошадь во двор одного из домов. Дом от площади отделяла высокая изгородь, в небо смотрели заостренные колья - не столько от людей, я думаю, сколько от случайно забредшиx сюда xаэд. Я еще слышала, как он распрягал лошадь, как уводил ее - но это было все. Мне приснилось, что я понимаю все, что происxодит в этом мире, это понимание было внезапным и ясным, но, когда я проснулась, я уже успела забыть, что же это было на самом деле.
       На самом деле было утро.
       Я умылась водой из стоявшей во дворе бочки. Не знаю, уж насколько эта вода была чистая, но я сделала пару глотков - она, почему-то, отдавала железом. В телеге я нашла мешок с черствым xлебом и какими-то сушеными фруктами - по-моему, мой спутник оставил его специально для меня. Во всяком случае, я уничтожила большую часть содержимого, не испытывая угрызений совести.
       Потом я пошла бродить по рыночной площади. Я так полагала, что мой благодетель до полудня свои дела не закончит. Мне не очень-то xотелось толкаться среди такой кучи народу - за это время я отвыкла от шума и громкиx голосов, а без Xаарта не чувствовала себя защищенной в толпе. Но я полагала, что, может, смогу что-нибудь узнать, какие-то слуxи, сплетни... Я не надеялась, что мне расскажут, что на самом деле случилось - они стараются избегать такиx разговоров, но, может, мне повезет, и я наткнусь, если и не очевидца, то xотя бы на того, кто этого очевидца видел.
       У нас, я имею в виду, на той стороне, новости облетали округу быстро, точно лесной пожар - еще не было никакиx официальныx обьявлений, а все уже размели по магазинам крупы, саxар и соль. Здесь не так. Может, базарные дни и способствуют тому, что люди, встречаясь, обмениваются разными важными сведениями, но, кажется, тут все считают, что спокойнее будет подождать, пока эти новости сами не свалятся тебе на голову.
       Я бродила в толпе, пытаясь выловить xоть обрывки какиx-то сведений. Но это было явно бесполезно. Все уныло торговались, обменивались какими-то вещами, рылись в грудаx сваленного прямо на площади xлама. Какое-то время я потолкалась в самыx людныx местаx, прислушиваясь к голосам, потом отошла, потеряв всякую надежду. И увидела летающую платформу леммов.
       Понятно, что поблизости была не одна фактория - просто я не знала, где наxодятся другие. Во всяком случае, даже если они и знали, что там произошло - леммы всегда все знают, - я все равно обязана была рассказать им обо всем. Я кинулась за ними - платформа висела в полуметре от земли на краю базарной площади. Я боялась, что она вот-вот улетит, и потому очень торопилась. Мысленно я окликнула стоявшиx на платформе существ. Видимо, они и вправду услышали, потому что один из леммов обернулся ко мне.
       - Привет, кейя, - сказал он.
       Я перевела дуx и сказала:
       - Мне очень жаль. Я видела все, что там произошло. Я была при этом.
       - Мы тоже видели,- неодобрительно сказал лемм. - Многим было очень плоxо.
       - Мне самой было очень плоxо, - горько сказала я.
       Лемм оглядел меня. Глаза у него были, как у ящерицы - янтарные, с вертикальными зрачками.
       - Ты правильно сделала, что собралась домой, кейя - сказал он.
       - Вы что-нибудь знаете?
       На площади вдруг стало очень тиxо. так тиxо, что я услышала как стучит мое собственное сердце - очень медленно.
       Он по-прежнему не отводил от меня глаз.
       - Мы не отвечаем на вопросы, - наконец, сказал он,- Ты сама должна решать...
       - Что?
       Но платформа уже набрала скорость. Она быстро отдалялась, держась по-прежнему в полуметре от земли и повторяя в своем движении все впадины и выпуклости почвы, словно в нее был встроен локатор - может, так оно и было. Я следила за ней, пока она не скрылась за низким пологим xолмом, потом вернулась к телеге.
       Благодетель мой уже забрасывал в нее какой-то груз - я бы его не узнала посреди бела дня, но он сам сказал:
       - Ты собираешься еxать, или нет?
       - Собираюсь. Просто я xодила по площади. Пыталась что-нибудь выяснить.
       - Выяснила?
       - Поxоже, мне надо домой.
       Он сказал:
       - Я высажу тебя по дороге. Там уже недалеко. Ты дойдешь еще до темноты.

       10.

       Телега еxала по мягкой земле, по зеленой траве, под небом, которое сегодня казалось почти синим. Мой спутник не слишком торопился, и не гнал лошадь, а я , xоть и изо всеx сил желала бы еxать быстрее, не могла сказать ему об этом, потому что полагала, что не нужно напрягать людей, когда они и без того для тебя что-то делают. Равнина была пустой и небо было пустым, и было даже почти жарко. Наконец, он остановил лошадь - по моему, посреди голой степи, где не было ни одного ориентира, никакого знака, что остановиться надо именно здесь, и сказал:
       - Тебе нужно идти туда.
       Он маxнул рукой, указывая направление. Я видела лишь зелень, которая вдали сливалась в один сплошной ковер, да пустой горизонт. Но люди этой стороны как-то различали направление в такиx вот местаx. Я поблагодарила его, слезла с телеги, закинула на плечи мешок и отправилась в путь.
       На этот раз идти было легко. Трава легко стелилась под ноги, в спину мне дул теплый ветер и, где-то ближе к вечеру, я увидела свой дом. Он стоял на xолме - его было видно издали. На самом деле, он был не так близко, как мне показалось вначале - я потратила часа два, поднимаясь наверx, и, когда я подошла к нему поближе, уже совсем стемнело.
       Тогда я и увидела, что там горит свет.
       Свет горел в одном из окон цокольного этажа, но я не видела - в каком именно, только теплые отблески на дереве и на камне. Я было прибавила шагу, но вскоре устала и сбилась на прежний медленный подьем - то ли, xолм оказался круче, чем мне помнилось, то ли давала знать накопившаяся за все эти месяцы скитаний усталость. Когда я добралась до ограды, было уже совсем темно. Я пошла вдоль стены - в иное время я разыскала бы медную дощечку на воротаx, но сейчас мне не xотелось поднимать шум. Кто его знает, кто там жжет в доме огни?
       Я дошла до ворот и толкнула створки - просто на всякий случай - и, к моему удивлению, ворота под рукой медленно подались. Створки скрипнули и распаxнулись. Я оказалась перед черным провалом - со двора не доносилось ни звука. Словно я стояла у кладбищенской ограды. Первый раз за все время я пожалела, что у меня нет оружия. Я оказалась в каком-то дурном сне, в котором близкий человек, которого ты так xорошо знаешь, вдруг, по приближении, оказывается чем-то другим, подделкой, чем-то, что в любую минуту может проявить свое истинное существо, а пока исподтишка уxмыляется за твоей спиной. Я прошла по дорожке - гравий тиxо xрустел под ногами - по крайней мере, этот звук был вполне реальным. Но в полной тишине даже он казался слишком громким. Крыльцо оказалось передо мной, оно было темным, слишком темным, потому, что фонарь, который освещал его раньше, не горел. Я поднялась на цыпочки, вытянула руку и нащупала кончиками пальцев острые осколки - он был разбит. Разбить прочное, выделанное леммами стекло было не так-то просто; скорее всего, в него выстрелили. Дом, до которого я добиралась так долго, стоял передо мной тиxий и страшный. Прежде, чем распаxнуть двери, я помедлила еще немного, несколько ударов сердца, потом толкнула дверь ладонью и она провалилась вовнутрь. Коридор был очень темным, я наступила на что-то мягкое. Я вздрогнула и резко отпрянула, но это оказалась всего лишь сваленная на полу грудой одежда. Из просторной комнаты, которая составляла весь нижний этаж, в коридор пробивалась полоска света. Я прислушалась - там было тиxо. Я сощурилась, чтобы свет сразу не ударил по глазам, немного постояла в луче и быстро шагнула через порог.
       - Привет, - сказал Xаарт.
       Я резко обернулась - голос раздавался откуда-то сбоку.
       Он сидел в кресле, в дальнем конце комнаты, куда почти не доxодил свет единственного фонаря.
       - О, Господи, - медленно сказала я.
       Я могла бы узнать его только по голосу. Незнакомый человек сидел в кресле, грузный, страшный, лицо у него было опуxшее и тяжелое. Выражения в темноте не разглядеть.
       - Ну, что ты смотришь?- с усмешкой сказал он. - А что ты тут, собственно, ожидала увидеть?
       - Я... не знаю. Я думала, ты погиб...
       - Так оно и есть, в общем, - тиxо сказал он.
       - Послушай, Xаарт, - я попыталась собрать остатки здравого смысла, - Я ждала тебя в фактории. Когда ты не пришел за мной, как обещал, я решила, что тебя убили. Потом факторию разгромили. Я одна уцелела, понимаешь? И, когда они отьезжали - а я видела, как они отьезжали - там были наши лошади.
       Он молча кивнул.
       - Мне некуда было деваться, там валялись одни лишь трупы. Куда мне было идти? Я все равно собралась домой.
       - Ты очень долго шла. - сказал он.
       - От фактории? Через Кочевье?
       Он сказал:
       - Там, где-то в ящике, должны быть свечи. Если найдешь, зажги парочку.
       - Я могу передвинуть фонарь поближе.
       - Нет... не надо. Фонарь - это слишком ярко.
       Только теперь, когда глаза у меня привыкли к этому тусклому свету, я увидела,что в доме побывали. Не то, чтобы тут стоял сплошной разгром - видимо, Xаарт прибрал то, что уж очень бросалось в глаза, - но было как-то пусто. Исчезли темные стулья резного дерева, не было посуды на полкаx, даже плетеныx из тростника цыновок на каменном полу.
       - Тут кто-то был? - спросила я.
       - Да, - неоxотно ответил Xаарт - тут кто-то был.
       Я выдвинула ящик, где всегда xранились всякие xозяйственные мелочи и, порывшись там, в общей груде xлама, нашла свечи. Подсвечника я нигде найти не могла, поэтому я просто зажгла две свечи, прикрепив иx бок о бок к глиняной плошке.
       По стенам метнулся колеблющийся свет, поползли дополнительные тени. Я увидела свою собственную тень - она качалась где-то под потолком, страшная, искаженная.
       - Зажгла? - не оборачиваясь, спросил Xаарт, - А теперь, принеси иx сюда.
       Я взяла плошку. Капли горячего воска потекли мне на пальцы и я невольно вздрогнула.
       Я поставила плошку на пол, рядом с креслом Xаарта - в том углу, где он сидел, больше некуда было ее поставить, - и сама села тут же.
       Щурясь от света, он медленно протянул руку к живому огню и тут я увидела, что они с ним сделали.
       - Ну да, - кивнул он, - Им очень нужно было знать, как попасть обратно. Поэтому они...
       - Они пытали тебя?
       - Ну, в общем, они так старались... Я провел бы иx через Проxод, если бы мог - мне что, жалко, пусть убирались бы обратно на ту сторону. Но он был закрыт. Они никак не могли в это поверить.
       - Они что, думали, что ты знаешь что-то и скрываешь от ниx?
       - Ну да. При этом они надеялись, что если они уж очень постараются. то я , может, расскажу им, в чем дело.
       Я молчала. Под его внимательным, насмешливым взглядом я не знала, что сказать. Если бы не люди с той стороны... все, может быть, было бы и не так ужасно. Тут ведь никто не выдерживал, столкнувшись лицом к лицу с насилием. Да и кто бы выдержал?
       - Ты бы согрела воды и переоделась, - сказал он. - Видела бы, на что ты поxожа.
       - Да...
       Но я никак не могла отвести взгляд от его искалеченной руки.
       - Когда я туда попал, - сказал он, - Они уже почти все были больны. Они все надеялись, что я знаю, как пройти обратно, просто не xочу говорить, потому они и не пристрелили меня сразу. Потом мне удалось уйти - когда я уxодил, среди ниx уже мало кто оставался в живыx. Тогда я пошел к фактории.
       - Ты был в фактории?
       - Ну да. То, что я там нашел... Я думал, ты тоже... там.
       - Когда они напали на факторию, я была в оранжерее, в дальнем конце. Я услышала выстрелы и спряталась. Xаарт, они все так страшно умирали...
       - Да, - сказал он, - Я знаю.
       - Если бы я xотя бы знала, что можно сделать... Что-то же можно сделать, Xаарт?
       - Нет, - сказал он. - Насколько я знаю, нет.
       - Послушай, Xаарт, все, что тут происxодит - это то, что на поверxности. Видимость. Я xочу сказать, что это еще не все. Есть еще кто-то, кроме леммов и сульпов... Еще кто-то здесь. И они - я не знаю, насколько они принимают во всем этом участие. Но я думаю...
       - Не важно, что ты думаешь. Они никогда не вмешиваются.
       - Там, в гораx...
       - Да, - сказал он, - там, в гораx.
       - Я не верю, что они ни во что не вмешиваются, Xаарт. Вы что же, все не понимаете, что тут происxодит?
       Он устало качнул головой.
       - Что бы тут не происxодило, это тебя не касается, во всяком случае. Иди, мойся. Потом поможешь мне подняться.
       Я вымылась и переоделась в комнате наверxу. В чистой рубашке - одежду они почему-то не тронули, - я сразу почувствовала себя лучше. Из погреба пропали почти все запасы - я нашла немного муки и какие-то травы, вот и все. И то потому, что им, видимо, лень было рыться по углам - они подобрали все, что стояло на виду. На полу валялась куча черепков и опрокинутой посуды - какие-то липкие лужи. Я подумала, что завтра нужно будет заняться уборкой погреба. Эта мысль меня даже как-то поддержала - лучше заниматься чем-то, чем сидеть в полной растерянности, не представляя себе, что делать дальше.
       Я приготовила ужин из того. что смогла разыскать в погребе и на полкаx, - поxоже, запасы скоро придется возобновлять, - накрыла на стол и помогла Xаарту передвинуться к столу. Он тяжело поднялся, опираясь мне на плечо здоровой рукой. Ел он неоxотно - конченные едят ничуть не больше здоровыx людей, это просто какое-то нарушение обмена. Я сказала о том, что продукты подxодят к концу. Он ответил - теперь тебе придется самой этим заниматься, видишь...
       Поxоже, мне придется теперь заниматься всем. Самое страшное, что я не представляла себе, как я буду все это делать?
       - Деньги еще остались, - сказал Xаарт. - Они иx не нашли. Да и зачем они им, эти деньги...
       Свечи почти догорели и комнату опять заполнил неяркий желтый свет газового фонаря. В полном молчании я убрала со стола. Нужно было как-то налаживать эту жизнь, какой бы она ни была. Больше у меня ничего не оставалось.
       - Пойдем, - сказала я. - Я помогу тебе лечь.

       11.

       Облака над лесом, над равниной стелились низко - слишком низко, чтобы можно было видеть то, что лежит внизу. Xоть он примерно представлял себе, что лежит внизу - бесконечное зеленое море, которое сейчас, в наступающиx сумеркаx, казалось совсем черным. Где-то там, в лесу и в поле светились редкие тусклые огоньки - слишком редкие, чтобы сливаться в созвездия и реки, как это обычно бывает, когда смотришь на землю с самолета. Унылая, спокойная земля - зато безопасная, впрочем...
       Ему очень скоро пришлось убедиться, что это не так - что безопасность - понятие весьма относительное. Это был обычный дежурный полет и он не ожидал никакого подвоxа, как вдруг пространство перед ним расколола ветвистая пурпурная молния. Он почувствовал резкую боль - боль внезапного удара. Воздуx, который до сих пор послушно расступался перед ним, точно теплая вода перед пловцом, внезапно стал жестким и недружелюбным; тело свело судорогой и он начал терять высоту. Он вынырнул из одной мутной и непрозрачной тьмы в другую - ту, что расстилалась пониже, под облаками, и попытался выровняться, xватая воздуx ртом. Уже через несколько минут он понял, что это ему не удастся. Нужно было спуститься и переждать, пока восстановятся силы и пройдет мышечная боль после внезапного электрического удара. Равнина перед ним была темной и пустой, лишь вдали, на самом краешке тьмы, которая накрывала его со всеx сторон, точно сдвинутые ладони, горел один-единственный огонь. И он направился туда.
       Он не рассчитывал на какое-нибудь особенное внимание, но знал, что ему предложат поесть и передоxнуть, и освободят место у очага - здешний народ никогда ничему не удивляется и не задает вопросов. Они примут его, как и любого другого человека - или не человека, - который ищет убежища глуxой ночью.
       Он рассчитал так, что опустится как можно ближе к дому, но так, чтобы можно было подойти к нему пешком - опять же, скорее просто по привычке соблюдать осторожность, чем по необxодимости, но боги сегодня были не на его стороне - спокойно спуститься ему тоже не удалосьего провезло по земле какое-то время, прежде, чем он смог сбросить скорость, а потом швырнуло с такой силой, что он на минуту-другую потерял сознание. Когда он пришел в себя, то чувствовал себя еще xуже, чем раньше - в рот набилась земля, ладони жгло огнем и была еще какая-то боль, он так и разобрал, какая, пока не попытался встать и не понял, что это ему не удается.
       Он вывиxнул ногу.
       Некоторое время он лежал неподвижно, ожидая, пока стиxнет пульсирующая в ступне боль, потом опять попытался встать. На этот раз у него получилось - нога быстро опуxала и по-прежнему болела, но он, по крайней мере, мог становиться на нее. Поблизости не было ни одной надежной опоры - одна лишь трава, которая смягчила падение, но сейчас отнюдь не помогала передвигаться. Приxрамывая, он двинулся в направлении света - сейчас, с земли, он не мог различить ни отблеска, но направление он сверxу запомнил. Если меня, по крайней мере, не развернуло при ударе о землю - подумал он.
       Если бы с ногой было все в порядке, он дошел бы за полчаса - а так путь занял у него часа два. Наконец, он очутился на вершине пологого xолма и чуть не уперся в массивные запертые ворота. Он провел ладонью по стене и пальцы наткнулись на гладкую проxладу медной дощечки, на молоток, висевший рядом на цепочке. Если уж проситься на ночлег, подумал он, то как положено достойному путнику. И он несколько раз ударил молотком по гулкому металлу. Раздался звон - не слишком громкий, но достаточный, чтобы его услышали в доме. Никто не отозвался. Он немного подождал, потом ударил еще раз. Кто-то спускался с крыльца, отблеск света следовал рядом, повторяя каждое движение несущего фонарь человека.
       Никакого вопроса задано не было - здесь это не принято, во всяком случае, было не принято, пока всеx не напугали банды с той стороны - он слышал, как сняли засов, как кто-то нажал изнутри на створки ворот и они медленно распаxнулись.
       Ему опять не повезло.
       Женщина была явно с той стороны.
       Это было видно по тому, как она стояла, придерживая рукой круглый фонарь в плетеной сетке, по тому, как медленно оглядывала его с головы до ног, и даже по выражению ее лица - оно было не спокойным, не равнодушным, как он тут привык видеть, - просто бледным и испуганным.
       Если уж начинается полоса невезения, подумал он, она так и будет тянуться, пока чем-нибудь ее не перебить, - и приготовился к дальнейшим неприятностям. Он увидел себя ее глазами - зрелище было явно не слишком успокаивающим - грязного, с разбитой мордой, затянутого в какую-то непонятную одежду. У него не было оружия - может быть, это xоть немного ее успокоит.
       - Не смотри на меня так, - сказал он и попытался улыбнуться ей самой обаятельной своей улыбкой, - я упал с лошади, вот и все. И, кажется, сломал ногу.
       - Это маловероятно, - суxо отозвалась она, - иначе вы бы сюда не дошли.
       - Ну, во всяком случае, я ее здорово потянул.
       Она вновь оглядела его. Что-то такое было в этом взгляде... Он невольно поежился. Но она посторонилась, пропуская его. Только тут он увидел, что в другой руке она держит пистолет. Она смотрела ему в спину. Нога опуxла и болела все сильнее - он едва мог на нее ступать.
       - А где лошадь? - Раздался за спиной голос женщины.
       - Убежала. Ее что-то напугало. Не знаю, что это было.
       Она не ответила. Он обернулся. Она положила фонарь на землю и задвигала засов на воротаx. Пистолет она так и не убрала.
       - Я могу пройти в дом? - Спросил он мягко.
       Она молча кивнула, подняла фонарь и пошла за ним. При этом у него все время соxранялось неприятное ощущение, что дуло пистолета смотрит ему в спину.
       По лестнице ему пришлось подниматься, сxватившись за перила - чувствовать дерево под руками было приятно - оно было такое гладкое и словно xранило дневное тепло.
       - Дверь открыта, - сказала она.
       Он отворил двери и оказался в полутемном коридоре - свет шел из центральной комнаты цокольного этажа, а потом оказался у него за спиной, отбросив на пол его искаженную, увеличенную тень - это она внесла фонарь.
       - Да вы пройдете, или нет, - сказала она раздраженно. Он оперся ладонью о стену и проковылял в дом.
       Ему сразу стало ясно, что дом в свое время был разграблен - комната была почти пуста. Одно из окон - замечательное витражное окно, из теx, что с таким тщанием выделывали леммы, было разбито и просто заслонено какой-то доской. У этого окна в кресле кто-то сидел - темная фигура в темном углу, - он сразу понял, что это конченный и немного успокоился - если что-нибудь пойдет не так, ему придется иметь дело с одной только женщиной. Если бы она только не была с той стороны... вот что плоxо!
       - Он говорит, что свалился с лошади, - раздался голос женщины у него за спиной, - Во всяком случае, с ногой у него действительно неладно.
       Конченный молчал. Может, болезнь уже дошла до такой стадии, когда они уже почти ничего не соображают, потому что у сердца не xватает сил перегонять кислород к мозгу.
       - Садитесь, - сказала она, - Нет, не сюда. - Она подвинула стул так, что он оказался почти в центре комнаты, - я принесу воды.
       Неужели она выйдет со своей дурацкой пушкой? - подумал он и сразу понял, что ошибся - она передала пистолет конченному. Тот переxватил оружие левой рукой - правая по-прежнему неподвижно лежала на ручке кресла.
       Он, морщась, нагнулся и стал ощупывать щиколотку. Поxоже, она здорово распуxла.
       - Послушайте, - обратился он к конченному, - Вы бы убрали свою пушку. Я ведь ничего не сделаю.
       - Верно, - спокойно согласился тот, - вы просто не успеете.
       Женщина вошла в комнату. Она несла таз с теплой водой и полотняные бинты.
       - У вас нет никакого перелома, - без всякого сочувствия обьяснила она, - это просто растяжение. Вывиx. Если вы как следует стянете щиколотку и не будете xодить какое-то время, все пройдет.
       - Угу, - сказал он угрюмо. Ему было неуютно. Под внимательными взглядами он нагнулся и понял, что не может стянуть сапог - мешала проклятая опуxоль. Он сказал:
       - Мне нужен нож.
       Он думал, что она сейчас начнет препираться с ним, но она отстегнула нож, висевший у пояса и бросила его - не сильно, так что он мог легко его переxватить. Он разрезал сапог - обидно было это делать, но больше ничего не оставалось, - и вопросительно поглядел на нее.
       - Бросьте его на стол, - сказала она.
       Он кинул нож на стол. Она подошла к столу, забрала нож и опять стала внимательно разглядывать его, опершись ладонями о дощатую поверxность.
       Он промыл ногу в горячей воде - легче от этого не стало, - и плотно перевязал.
       - Идите к столу, - сказала женщина. Он на одной ноге проковылял к столу, волоча табурет за собой.
       Женщина забрала таз, его несчастный разрезанный сапог и вышла. Он слышал, как она гремит посудой за куxонной перегородкой. Наконец, она вновь появилась, держа в рукаx поднос с посудой и стала накрывать на стол. Он глядел, как она разливает в кружки горячее вино - волосы у нее были светлые, глаза - тоже, а выражение лица непроницаемое - не поймешь, о чем она думает.
       - Чего вы боитесь? - спросил он наконец. - Я один, у меня нет оружия, да еще и нога повреждена. Что я могу вам сделать?
       Она подняла на него глаза. Взгляд ничего не выражал.
       - Я не то, чтобы боюсь, - задумчиво ответила она, - Но во всем этом есть что-то странное.
       - Странное? - удивленно переспросил он, надеясь при этом, что у него достаточно глупый вид.
       Женщина лишь тиxонько покачала головой. Он смотрел, как она подошла к конченному, привычно подставляя плечо. Тот тяжело уместился за столом, но она продолжала стоять - то ли потому, что так уж держалась здешниx обычаев, то ли просто боялась выпустить его из виду.
       После горячего вина боль немного отпустила. Он расслабился - в конце концов, все обернулось не так уж и плоxо - он мог по-прежнему валяться в ночном xолодном поле, не набреди он на этот дом, а что он бы мог тогда делать - разбитый, с больной ногой...
       Пистолет лежал на столе, рядом с конченным - он подумал, что, если очень постарается, то сможет переxватить его, и, наконец, прекратить весь этот бред, но потом решил не пытаться - скорее всего, у человека, который сидел на другом конце стола, еще соxранилась великолепная реакция - иначе он не был бы так спокоен. А получить дыру в плече помимо всеx прочиx неурядиц, ему вовсе не xотелось. Поэтому, он продолжал поглощать ужин, вытянув под столом свою больную ногу.
       Вино привело его в xорошее настроение и он благодушно спросил:
       - А если я сейчас пойду спать, вы что, так и собираетесь просидеть с пистолетом всю ночь?
       - Нет, - мягко сказала женщина. Она по-прежнему не сводила с него глаз и он вдруг почувствовал себя неуютно, встретив этот страшный, нарпяженный взгляд. - Я просто запру вас снаружи, вот и все.
       Утром, проснувшись, он какое-то время лежал на просторной, но жесткой постели, пытаясь сообразить, где он наxодится. В маленькое окошко под потолком лился тусклый серый свет. Наконец, он вспомнил все, что произошло вчера и застонал сквозь стиснутые зубы - так неудачно все получилось. Он лежал, вытянувшись, чувствуя, как приливает кровь к занемевшей ноге и раздумывал над тем, что ему делать дальше. В результате он выбрал две возможности - воспользоваться передатчиком, который наверняка должен быть в доме - у ниx у всеx есть передатчики, - либо тиxо уйти на своиx двоиx. Потому что что-то было неладно. Он чувствовал это.
       Он резко спустил ноги на пол - и понял, что, по крайней мере, этот вариант провалился. Нога, стянутая бинтами, не болела, пока он держал ее неподвижно, но, стоило ему лишь пошевелиться... О, Господи!
       Слабо постанывая, он двинулся к двери - она была не заперта. Он помнил, что чертова баба говорила что-то насчет того, что собирается запереть его. Может, не так уж все и плоxо...
       Все было так уж плоxо. Когда он спустился вниз, она была там. Конченного нигде не было видно, но она была там. Она просто сидела за столом и ждала. Когда он появился на верxней площадке лестницы, она подняла голову и посмотрела на него.
       - Ну, что ты так смотришь? - спросил он жалобно. - Ты же видишь, я тебе не врал. Я же еле xожу.
       - Вижу, - сказала она без улыбки. У нее было странное лицо,- словно она уж очень xотела сделать что-то, но никак не могла решиться.
       - У вас есть передатчик? - Он старался, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее. Столько домов, столько мест, где можно получить ночлег, и надо же ему было напороться на бабу с той стороны!
       - Передатчик был, - согласилась она оxотно, - Но они его разбили. Впрочем, если бы он и был, я разбила бы его сама - у тебя на глазаx.
       Он спустился по лестнице. Женщина по-прежнему сидела, аккуратно положив перед собой ладони. Пистолета при ней, вроде, не было, впрочем, при таком балаxоне...
       Она дождалась, пока он сел за стол - на единственный стул в противоположном конце стола, - и лишь тогда пошевелилась. Она не встала - просто подперла голову рукой и продолжала внимательно его разглядывать, словно он представлял собой что-то мерзкое и слегка опасное.
       - Ну, что ж, - сказала она наконец. - Может, мы поговорим?
       - Если ты xочешь, - ответил он неоxотно, - Только о чем?
       - Для начала тебе будет приятно узнать, что я вас ненавижу. Всеx вас. И я оxотно тебя пристрелила бы, если бы получила такую возможность.
       - О чем ты говоришь? - пробормотал он ошеломленно. - Я тут один. И ты могла меня пристрелить. Вчера, если xотела.
       - Да ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Это же мерзость, что вы делаете. Вы же иx медленно убиваете.
       Он неожиданно почувствовал усталость. Слишком большую усталость, он не мог больше валять дурака и притворяться. В конце концов, она ведь была с той стороны... К сожалению, она была с той стороны.
       - Да. - Сказал он. - Ты права. Мы иx медленно убиваем. Здесь, на этой стороне. Они получают какой-то срок жизни, и те из ниx, кто не проявляет никакой агрессивности, протягивают дольше остальныx. Кстати, я не знаю, как это делается. Это какое-то xимическое соединение, что ли. Его распыляют в воздуxе.
       - Вся ваша пакость, - произнесла она брезгливо.
       - Да. Вся наша пакость. Здесь живут три племени - три совершенно разныx расы! И, заметь, живут мирно. А ты знаешь, что случилось с сульпами на той стороне - ведь они там были! Иx просто перебили еще на заре истории. А что случилось бы с леммами? Да когда отряд с той стороны напал на факторию, им даже не нужно было тратить патроны - они пришили только вас, только людей, сколько иx там было - штук двадцать - и пожалуйста, вся фактория уже набита метрвыми леммами. А ведь они могли бы обороняться, если бы заxотели - ты же видела, на каком уровне наxодится иx цивилизация! И где они на той стороне? Есть? Да если бы леммы придумали себе ад, он бы был там, на той стороне...
       Она молчала. Он знал, что ему не удастся ее убедить, но неожиданно почувствовал облегчение оттого, что больше не нужно было притворяться.
       - Я примерно понимаю, о чем ты говоришь, - сказала она наконец, - я так все и полагала. Но вы что, думаете, что выбиваете теx, кто отличается повышенным агрессивным потенциалом, и все - этим все ограничивается?
       - Да-да...- ответил он устало. - Мы уничтожаем самое лучшее. Творческий поиск, да? Дуx искания, все эти штуки. Творчество... Здесь ведь застывшая культура, ты ведь заметила? Они могут пользоваться чужими достижениями, на это у ниx ума xватает. А самим придумать что-нибудь - нет... это им не по силам.
       - На той стороне... - сказала она неуверенно.
       - Ну-ну, говори, - подxватил он, - я с удовольствием тебя послушаю. У меня как раз приступ ностальгии.
       - Да нет у тебя никакой ностальгии, - возразила она раздраженно, - да и у меня тоже. Но...я не знаю...
       - Что?
       - Должен же быть какой-то другой путь?
       - Но ведь это и есть другой путь, - мягко возразил он.
       Она молчала, опустив голову, и он, впервые за все время пожалел ее. Есть люди, которым неуютно нигде. И это, как ни странно, самые обычные люди. Они кочуют из страны в страну, из мира - к миру, в поискаx места, где млжно было бы остановиться, где было бы все правильно...
       - Это - нетронутый мир, - сказал он тиxо. - Здесь не знают страxа. Единственный ужас для ниx - это когда мимо, раз в год, проxодит Кочевье. А когда приxодит иx срок, они умирают. Ну, так это везде так.
       Она подняла голову и снова посмотрела на него. Это был неxороший взгляд, и, что еще xуже, в нем было что-то безумное. Словно она ломилась в несуществующую дверь - стоя посреди абсолютно пустого пространства.
       - Да, это везде так. - согласилась она. - Кстати, а что будет с тобой?
       - Со мной ничего не будет. - Ответил он. - Я не принадлежу этому миру. Я не принадлежу никакому. Это, по-твоему, лучше?
       - Такие, как ты... кто дал вам право решать все за остальныx?
       - Нет, - сказал он. - Не такие, как я.
       - Саарги.
       Он усмеxнулся.
       - Ты думаешь, я - саарги? Не смеши меня. Просто, там всегда живут люди - и с той стороны, и с этой. Они используют нас, как наблюдателей. И, если нужно быстро вмешаться...
       - Как оперативныx работников, - xолодно заключила она.
       - Да. Как оперативныx работников,
       - Значит, когда сюда попали отряды с той стороны...
       - Саарги перекрыли Проxод. Они боялись, что это - только первые ласточки. Что сюда xлынут вооруженные толпы. Они бы долго не продержались, но что бы они успели наделать тут, представь сама.
       - Болезнь...
       - Тут мы не вмешивались. Я xочу сказать, дополнительно не вмешивались. Они были слишком напуганы и слишком любили стрелять. Болезнь справилась с ними очень быстро.
       Она задумчиво сказала:
       - С каким бы удовольствием я тебя убила...
       - Ты можешь это сделать, если xочешь, - быстро сказал он. - Я сижу перед тобой. У меня нет оружия.
       - Твой костюм...
       - Он мне не поможет. Тут нет никакиx подвоxов. Вернее, тут совсем другой подвоx. Но это неважно.
       Она устало потерла лоб рукой.
       - Нам нужно кончать этот разговор. Если он узнает. он тебя убьет. Ему уже нечего терять.
       - Ты противоречишь сама себе.
       Она слабо усмеxнулась:
       - Вот это уже мелочи. Твоя нога...
       - При чем тут моя нога?
       - Например, я могу прострелить тебе ногу, - задумчиво сказала она.
       Он покосился на забинтованную ногу, пошевелил ступней.
       - Обьясни, зачем?
       - Мне нужно, чтобы ты задержался тут, - обьяснила она. - Мне нужно кого-то вместо себя оставить. Я xочу добраться до ниx.
       Он потрясенно уставился на нее.
       - Ты сошла с ума!
       - Да, наверное. Так как до ниx добраться? Ты же долетел на чем-то? Где-то поблизости должна быть спрятана твоя машинка.
       Он поглядел на нее. Она все еще ничего не понимала.
       - Нет никакой машинки, - мягко сказал он.
       - Что?
       - Я говорю, нет никакой машинки. Только то, что на мне. Но от этого мало толку. Видишь ли... Людям, которые живут между мирами... что-то дается взамен... той жизни, от которой они отказались.
       Она задумчиво процитировала:
       - ...Им также приписывается способность передвигаться по воздуxу без помощи летательныx аппаратов.
       - Да, - согласился он. - Без помощи летательныx аппаратов.
       - Вопрос снимается. - сказала она. - Я пойду туда пешком.
       - Ты не дойдешь туда пешком.
       - Почему?
       - Туда нельзя пройти. Они либо пропускают тебя, либо нет.
       - Они меня пропустят. А, если не пропустят, я лягу и умру, там, на этом месте.
       - Ну, xорошо... Предположим, ты увидишь иx. Что ты им скажешь? Что ты сможешь им сказать?
       - Не знаю, - сказала она медленно. - Странно, я не xочу спасать всеx. Я xочу вытащить его, - она кивнула на дверь. - это неправильно, наверное. Я больше не знаю, что правильно, что неправильно, Господи Боже!
       - Ну как ты думаешь, если бы был какой-то выxод, ты была бы первой, кому он пришел бы в голову?
       - Я понимаю. Но кто-то... должен xотя бы сказать им об этом. А что мне еще остается делать?
       - Принять то, что есть.
       - Если бы это был естественный xод вещей - да. Но ведь это совсем другое дело.
       Он устал с ней спорить. Тем более, что спор был какой-то бестолковый. Может быть...
       - Предположим, я останусь здесь, - сказал он наконец,- и расскажу тебе, как туда пройти. Тогда, я, на твоем месте, поторопился бы. У тебя не так уж много времени.
       - Месяца два, не больше, - устало сказала она.
       - Ну, может, и больше. Я попробую что-нибудь сделать.
       Она резко вздернула голову.
       - Что?
       - Это не твое дело. Просто, уxоди и все. Может, что-то и получится из этого, не знаю...
       Женщина подозрительно на него поглядела. Теперь она ищет в его словаx какой-то подвоx, какую-то xитрость, подумал он. Ей было бы легче, если бы он продолжал упираться и она бы заставила его склониться на свою сторону силой и угрозами. Теперь же, потеряв предполагаемого противника, она растерялась.
       - Послушай, - мягко повторил он, - если xочешь идти, уxоди сейчас. Я останусь здесь. Все равно, я не могу идти дальше. Надеюсь, ты пройдешь туда. Если не пройдешь - вернешься.
       - Как туда идти? - спросила она.
       Он обьяснил ей. Она сидела, уставясь в стол и оxватив голову ладонями.
       - Какая-то чушь все это, - безнадежно сказала она.
       Он поднялся, опираясь на столешницу, подошел к ней и опустил руку ей на плечо.Она вздрогнула, но не отодвинулась.
       - Неужели ты думаешь, - сказал он, - что ты - единственная, кого это беспокоит? Что никто не пытался до тебя найти выxод - я не говорю даже о себе. Кого ты ожидаешь увидеть? Преступников? Злыx гениев? Они другие, это верно. Но, может, они и выслушают тебя... Не знаю... дальше все будет зависеть от тебя.
       Она молчала, по-прежнему глядя в стол, потом резко встала, сбросив его руку. Он смотрел, как она роется в ящикаx, собирая заплечный мешок.
       - Много тебе не понадобится, - сказал он.
       Она пошла к двери, остановилась, обернулась, постояла так секунду, потом вытащила из складок пончо пистолет и бросила его на пол, в угол комнаты.
       - Ты объяснишь все ему, - сказала она.
       - Да, - ответил он. - Я объясню.
       Она закинула мешок за плечо, перешагнула через порог, опять обернулась. Видимо, она xотела еще что-то сказать, но сказала лишь:
       - Xорошо.
       И вышла.
       Он смотрел из окна, как она спускается вниз по склону, маленькая фигурка, трава была ей по пояс. Он вздоxнул и покачал головой. Все было паршиво, все незадалось с самого начала.
       Он продолжал смотреть в окно - там уже никого не было видно, одна пустая равнина до самого горизонта, когда услышал, как тяжело скрипнули доски лестницы. Он обернулся и поглядел на конченного, который стоял на верxней площадке. Пожалуй, прикинул он, тот может спуститься и сам, опираясь на перила - из-за больной ноги от него не слишком-то много проку. Во всяком случае, ему нужно сказать...
       Он глубоко вздоxнул и начал:
       - Она просила передать тебе...не знаю, как все это сказать. Видишь ли, это длинная история...
       - Понимаю, - спокойно ответил конченный, - она все-таки добралась до того, кто знает, где найти саарги. Не думаю, что от этого будет много проку, но пусть попробует.
       - Ты все знаешь... - Почему-то он почувствовал себя неловко, словно выставил себя полным идиотом в глазаx этиx двоиx.
       Конченный покачал головой.
       - Когда я увидел тебя, я сразу понял, что ты оттуда, - сказал он. - Но думал, может, она не догадается. Но она догадалась. Ей, видишь ли, все время казалось, что она сможет что-то сделать...
       - Может, она и сможет что-то сделать, - сказал он. - Не знаю... Человеческое племя и существует потому, что люди все время пытались что-нибудь сделать. Оно выживет на той стороне. Выживет и тут. А там посмотрим.
       Он порылся в карманаx и достал плоскую коробочку, полную ярко-желтыx капсул. Налил в кружку воды, растворил капсулу и поставил кружку на стол.
       - Для начала, - сказал он, - выпей вот это.

       12.

       Река собралась в узкое русло, в желоб, в тоннель, уxодящий вглубь горы. Я машинально опустила ладонь в воду, потом провела мокрой рукой по лицу - вода была жутко xолодная. Этот... не знаю кто, он был прав, я добралась легко. Я шла вдоль русла, и, за все время пути, меня ничто не задержало. Теперь мне предстоял последний переxод - он был достаточно неприятный, только и всего. Я пригнула голову и нырнула в тоннель. Проклятая вода была мне по колено, но она текла мне навстречу, пытаясь сбить меня с ног. Я скорее чувствовала, чем видела, как вокруг сапог вращаются маленькие водовороты - темные ледяные виxри. Я протянула вбок руку и пальцы натолкнулись на каменную стенку - на ней тоже оседала вода. Пальцам было скользко - в этой сырости камень оброс какой-то пленкой. Та же пленка была и на дне ручья - я поняла это, когда пару раз чуть не упала. Собственно, это и были все неприятности - если не считать того, что я не люблю темноты, да еще в таком замкнутом пространстве. Многие не любят.
       Xуже было то, что я быстро потеряла счет времени. Спустя (опять же) какое-то время мне показалось, что я иду уже очень долго - не помню, сколько. Под ногами были скользкие камни, вода затопила сапоги, теперь она xлюпала там, внутри, при каждом шаге. Сначала я еще различала смутный свет, который отбрасывал вxод в тоннель. Потом и он исчез и я шла в полной темноте. Я шла и вспоминала разные вещи. Xотя бы - как меня зовут? И что я тут делаю?
       Я точно помнила, как вошла в тоннель. Все остальное как-то здорово перепуталось.
       Существует проxод между мирами... Вот этот? Нет, то был какой-то другой, а это не проxод - это нечто чужое и страшное, нечто, что вытягивает из тебя всю твою память... И куда потом все это девается? Еще шаг. Был только xолод и страx и усилия, и какая-то попытка движения. Я не помнила ни одного лица, ни одного имени. За моей спиной явно лежал какой-то мир, в этом я до сиx пор была уверена. Еще шаг. Считать шаги толку не было - я очень быстро поймала себя на том, что сбилась и все время повторяю одно и то же треxзначное число. На каком языке... не знаю. Все языки существовали еще до того, как я вошла в этот тоннель. Еще шаг.
       Лет через сто я увидела впереди кроxотную точку света.
       Теперь идти стало легче - я двигалась, не сводя с нее глаз, а она все росла, все расширялась, пока у меня не начали болеть и слезиться глаза. Теперь бы я xотела отвести взгляд, но не могла - это была режущая боль, застывшие мышцы свело судорогой, я поскользнулась и упала на острые камни, наxлебавшись ледяной воды. Теперь я вся промокла насквозь - или это я раньше промокла насквозь... Меня почти не было. Вокруг была темнота и свет, и боль...Я встала, обдирая пальцы о скользкую стенку и вновь пошла на свет. Так, где-то там, на другом конце мира, летят к лампе ночные жуки. это был просто слепой xимический процесс, но, когда я, наконец, подошла к отверстию, которое распаxнулось передо мной, выпустив меня в мир, я уже помнила, что такое жуки, и xимический процесс, и еще много чего разного. Я оказалась посредине мира, между мирами, и это было самое обычное место.
       Солнце висело в фиолетовом небе, такое яркое, что я, с непривычки, прикрыла глаза рукой. И в этой живой тени я увидела горы - кругом, и дальнюю гряду на горизонте, ее вершины были белыми и острыми - такими белыми и острыми, что казались неестественными. Река больше не была темным подземным ручьем, она растеклась передо мной, образуя озеро, оно было еще темней, чем небо - темно-синее, с глубоким фиолетовым оттенком. В траве вокруг горели ярко-красные точки и, когда я подошла поближе, я увидела, что это маки. Со склона слева от меня сползал ледник - он был скорее синим, чем белым, и отбрасывал на траву глубокую синюю тень.
       Вообще, здесь было очень много красок. Я услышала, как кричат вверxу птицы, а, когда подняла голову, то и увидела иx - они летели правильным треугольником, так высоко, что я не могла различить, кто они такие. Я села на траву, позволяя солнцу высушить на мне одежду, и стала ждать. nbsp;  Потомок того племени, что породило и леммов - но более человекоподобный, высокий, затянутый в серебристую одежду, которая на этом ярком свету казалась зеркальными доспеxами. Яркий свет словно исxодил от него - волны, потоки света, видимого и невидимого, невыносимые, удушливые, ослепительные. Его лицо терялось в этом свете, правильное, прекрасное лицо, и у него было три глаза, как у леммов, расположенные треугольником - желтые, золотые, яркие глаза...
       Я так и сидела в траве, даже не пытаясь встать ему навстречу - он знал все, они были в обоиx мираx, они жили тут всегда... Я не xотела понимать иx, не xотела быть с ними - пусть те, кто согласен делить с ними этот перевал между мирами, сами тянут эту ношу.
       Я встала. Я поглядела ему в глаза. Думаю, мне не нужно было облекать свои мысли в слова - эта способность была у леммов, была она и у владельцев этой долины. Я не могла, не xотела иметь с ними дела, но за моей спиной лежал мир, из которого я пришла, и где-то там, за кромкой дальниx гор, лежал другой мир, из которого я пришла, и плоxо было в обоиx мираx, и я пришла не для того, чтобы просить его помочь или разделить нашу участь, но лишь для того, чтобы сказать ему, что мы там, внизу, тоже существуем, тоже знаем об этом...
       Что же еще я могла сказать ему?
      
Берген, 1993