Конспирология и тайная политика
Джеффри М. Бэйл
Из журнала "Лобстер" № 29
(сокр. реферативный перевод - В.Эскизов)
Мало существует идей, вызывающих столь сильное сопротивление, враждебность и насмешки, как убеждение в историческом значении или эффективности политических заговоров. Даже если это убеждение высказано чрезвычайно осторожно, ограничено определенным контекстом, подкреплено самыми очевидными доказательствами и квалификацией собеседника, все же считается, что оно превышает границы допустимого, нарушает некие никем не определенные академические табу. Идея, что какие-то группы людей могут влиять на историю, обычно отметается с порога и считается параноидальным вымыслом. Само слово "конспирология" как бы включает аварийную сигнализацию, заставляющую ученых срочно спасать свои мозги от чужеродного вторжения, стараясь избежать неприятностей, и они оспаривают это убеждение, помня о том, каким ужасным преследованиям подвергались создатели необоснованных конспирологических теорий в прошлом. Данное предубеждение столь сильно среди представителей академической науки, что даже, когда самые ясные доказательства заговора ими получены, эти люди все же изо всех сил отрицают собственную уверенность в его существовании (1). Более того, они изо всех сил стараются затушевать и приуменшить значение собственного открытия. В противном случае им приходится выходить за рамки академической науки и копаться в неприятных, политически окрашенных материалах. Поэтому ученые стараются игнорировать последствия политики заговоров в целом и не иметь дела с такими спорными вопросами.
Этому положению способствует ряд культурных и исторических факторов, но в большей степени такое состояние - результат дефекта понимания, невозможности отличать "теории заговора" в строгом смысле этого слова, то есть сложные спекулятивные построения, даже если в них и имеется рациональное зерно, от реальных действий реальных политических групп, которые повсеместно наблюдаются в современной политике. По этой и другим причинам исследования этого вопроса обычно рассматриваются "академиками" снисходительно, иронически или вообще не рассматриваются, подавляются в зародыше (2,3).
Ученые стремятся рассматривать исключительно явные аспекты практической политики. Десятки тысяч книг написаны об основных предметах политологии, вроде структуры и функционирования правительственной бюрократии, моделей голосования и подсчета результатов выборов, парламентских процедур, организации групп и фракций, конституционных проблем и т.п. Лишь горстка доступных публикаций посвящена общей теме политических заговоров, а вот антиконспирологических произведений довольно много. Как правило, даже работы, содержащие намеки на конспирологию, рассматриваются, как проявления "параноидального мышления" (4).
Только литература, занимающаяся такими предметами, как шпионаж, тайные общества, коррупция, терроризм и революция, более или менее регулярно занимается подобными вопросами. Но в целом эта литература неудовлетворительна. И, поэтому, существует очевидная потребность сделать этот вопрос достоянием академической науки, поскольку игнорирование тайной политики может привести к серьезным ошибкам исторической интерпретации.
Это можно сделать, лишь проведя четкое разграничение между классическими конспирологическими теориями и реальными заговорами, которые являются стандартным элементом политики. Для конспирологических теорий характерна убежденность в существовании мощного, коварного, сверхъестественного международного заговора, который стремится к максимальному количеству действий "с целью подкапывать и разрушать существующие основы жизни" (5), хотя подобная апокалиптическая концепция сейчас расценивается, как продукт параноидального мышления - но раньше эти идеи принимались большим количеством людей, включая интеллектуалов и глав государств (6). Факты таковы - убеждение в существовании заговоров не было ограничено группами клинических параноиков и умственно неполноценных людей, и, видимо, оно выполняло важные социальные функции, удовлетворяло некие психологические потребности (7).
Прежде всего, такие теории путем редукции и упрощения прилагают к реальности известные причинно-следственные модели. Во-вторых, они считают, что можно опознать основной источник нищеты и несправедливости в мире, объясняя все происходящие в мире события. В-третьих, персонификация источника зла помогает людям утвердиться в своей способности влиять на исторические события. Если одни группы намеренно совершают зло, то другие группы вполне способны намеренно творить добро. Тем самым реальность "оживляется", становится понятной, преодолимой. Теория заговора дает людям надежду. Это своего рода религиозное убеждение.
Но прежде, чем говорить о реальной политике заговоров, надо дать характеристику картине, которую нарисовали теоретики конспирологии. Они, во-первых, полагают, что "герои" их теорий вступили в сговор, чтобы стать воплощением Зла. Это не просто люди, не обычные политические менеджеры противоборствующих сторон, а жестокие, сверхчеловеческие или вовсе нечеловеческие существа, регулярно совершающие разрушительные и преступные действия - и желающие уничтожить все, что является основой нашего мира. Например, Джон Робинсон считал, что баварские иллюминаты создали организацию с целью УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ИНСТИТУЦИИ И СВЕРГНУТЬ ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА (8). Большинство теоретиков заговора рассматривают мир через апокалипсические и манихейские очки. Помимо этого, они представляют себе группу заговорщиков, как монолитную и безошибочную в выборе цели. Она направляется из единого центра, действуя, как тайное государство, планирующее все, вплоть до самых мелких деталей. К примеру, Меттерних когда-то ссылался не некую группу, созданную в Париже для уничтожения всех существующих правительств (9). Теоретики не ощущают никаких различий между заговорщиками. Достаточно обладать некоторым общим градусом посвящения - и их действия будут солидарными и эффективными. Конспирологи убеждены, что заговорщическая группа вездесуща, по крайней мере, в той сфере, где она действует. Обычно ее изображают, как международную (10), она действует всюду и везде. В результате практически любое действие может быть приписано ее членам. Помимо прочего, группа в книгах конспирологов всемогуща. Она успешно свергала династии, разрушала империи, уничтожала нации, цивилизации и т.п. Сейчас она продолжает делать это, используя хорошо известные ей тайные методы. Ничто не способно ей противостоять. Чтобы успешно с ней бороться, ее надо распознать на ранних стадиях.
В результате такая группа становится едва ли не единственной движущей силой всего исторического развития. Ей приписываются сверхъестественные способности, связи с некими нематериальными сущностями и т.п.
Такова главная особенность теорий заговора, изложенная в (11): конспирологические теории - своего рода интеллекутальные "черные дыры", они поглощают все, приходящее извне, вне зависимости от происхождения. К примеру, можно вспомнить о так называемом "человеке-зонтике", который открыл свой зонтик в солнечный день около Дила Плаза как раз в тот момент, когда там проезжал кортеж президента Дж.Ф.Кеннеди. Конспирологи считают, что этот человек так сигнализировал убийцам, которые затем уничтожили президента. Таким образом, из совершенно необъяснимого странного действия выстраивается колоссальный заговор.
Реальная же тайная политика часто не совпадает с картинами конспирологов и даже противоречит им. Здесь отсутствует злонамеренность и инфернальность, выявляются ошибки участников, происходит масса несогласованных действий. Тайную политику делают десятки и даже сотни совершенно разных групп, и эти действия имеются на самых элементарных уровнях, включая усилия мелких розничных торговцев. Эта борьба хаотична, но зато едино мнение последующих исторических приговоров. Конечно, мы ничего не можем противопоставить склонности исторического сознания обращать действия в миф. Поэтому нам никогда не уйти от "конспирологии", которая представляет собой дуалистическое мифотворчество и, в сущности, новую гностическую религию для масс.
Примечания
1. В качестве примера можно привести цитату из работы Robin Ramsay, 'Conspiracy, Conspiracy Theories and Conspiracy Research', Lobster 19 (1990), p. 25: "В группах интеллектуалов необходимо любую ссылку на наличие политических, экономических, военных или разведывательных заговоров снабжать оговоркой о том, что вообще-то "рассказчик не верит в теорию заговора в истории или политике". Этот тип оговорки великолепно показывает, что рассказчик неспособен различать между принимаемыми на веру конспирологическими теориями и реальной политикой заговоров"
2. Слово "подавляются" здесь еще кажется даже слишком мягким. Мне известен случай, когда весьма талантливый аспирант Университета Восточного Побережья услышал от своего научного руководителя, что если он собирается писать на темы конкретной конспирологии, то ему следует поискать себе другое место для подобных занятий. Этот человек покинул академическую науку, стал профессиональным журналистом и, благодаря своим способностям, написал немало книг и статей.
3. На такое пренебрежение академической науки в отношении этих исследований указывали те немногие ученые, кто исследовал ключевые аспекты политики заговоров. В качестве примеров можно привести работы Gary Marx, 'Thoughts on a Neglected Category of Social Movement Participant: The Agent Provocateur and the Informant', American Journal of Sociology 80:2 (September 1974), especially pp. 402-3; Frederick A. Hoffman, 'Secret Roles and Provocation: Covert Operations in Movements for social Change' (Unpublished Ph.D. Dissertation (! - В.Э.): UCLA Sociology Department, 1979); Nurit Schleifman, Undercover Agents in the Russian Revolutionary Movement: The SR Party, 1902-1914 (Basingstoke: Macmillan/ St. Anthony's College, 1988); Jean-Paul Brunet, La police de l'ombre: Indicateurs et provocateurs dans la France contemporaine (Paris: Seuil, 1990), но подобные труды встречаются чрезвычайно редко.
4. Вот стандартные названия антиконспирологических трактатов: Richard Hofstadter, 'The Paranoid Style in American Politics', in Hofstadter, The Paranoid Style in American Politics and Other Essays (New York: Knopf, 1966), pp. 3-40; Norman Cohn, Warrant for Genocide: The Myth of the Jewish World-Conspiracy and the Protocols of the Elders of Zion (Chico, CA: Scholars, 1981 [1969]); J. M. Roberts, The Mythology of the Secret Societies (London: Secker & Warburg, 1972); Johannes Rogallavon Bieberstein, Die These von der Verschwrung, 1776-1945: Philosophen, Freimaurer, Juden, Liberale und Sozialisten als Verschwrer gegen die Sozialordnung (Frankfurt am Main: Peter Lang, 1976); and Carl F. Graumann and Serge Moscovici, eds., Changing Conceptions of Conspiracy (New York: Springer, 1987); George Johnson, Architects of Fear: Conspiracy Theories and paranoia in American Politics (Los Angeles: Tarcher, 1983); and Jonathan Vankin, Conspiracies, Cover-Ups, and Crimes: Political Manipulation and Mind Control in America (New York: Paragon House, 1992).
5. Hofstadter, 'Paranoid Style', pp. 14, 29.
6. Теории заговора были широко распространены в самых разных странах и культурах и, видимо, обладают некоторой универсальностью. При этом они в результате определенного стечения исторических обстоятельств приобретали вес и значение. Тут играют роль как социально-политические, экономические, так и культурные факторы.
7. Если бы эти идеи имели распространение только в среде параноиков, они никогда бы не приобрели того значения, которое время от времени получают в самых разных социальных группах. Несомненно, это коллективные заблуждения, которые, однако, отражают некие реальные социальные проблемы и опасения.
8. См. его Proofs of a Conspiracy Against All the Religions and Governments of Europe, Carried on in the Secret Meetings of free Masons, Illuminati, and Reading Societies, Collected from Good Authorities (New York: G. Forman, 1798), p. 14. Здесь же можно увидеть и характерную черту всех "конспирологов" - тенденцию к излишней драматизации, использование заглавных букв и т.п.
9. Metternich: 'Geheime Denkschrift ueber die Gruendung eines Central-Comitees der nordischen Machte in Wien', in Aus Metternichs nachgelassenen Papieren, ed. by Richard Metternich-Winneburg (Vienna: 1881),vol. 1, p. 595, cited in Rogalla von Bieberstein, These von der Verschwrung, pp. 139-40.
10. Dieter Groh, 'Temptation of Conspiracy Theory, Part I', in Changing Conceptions of Conspiracy, p. 3.; Nesta H. Webster, Secret Societies and Subversive Movements (London: Boswell, 1924); Richard M. Gilman, Behind World Revolution: The Strange Сareer of Nesta H. Webster (Ann Arbor: Insight, 1982).
Источник: Журнал "The Lobster"