БАСТИОН В ОСАДЕ (или остаточные размышления незатейливой женщины) ПОЕЗД СНОВА В ОГНЕ В четверг 22 июня 2000 г. группа «Бастион» провела очередное «малое» заседание. Обсуждали не совсем литературное произведение — роман Дмитрия Янковского «Рапсодия гнева». Как определил критик Г. Елисеев — политический роман. Сам автор отметил, что сделал некую квинтэссенцию, «лоскутное одеяло» общественных настроений рубежа времен. Не суть важно, в чем литературные или же идейные достоинства и недостатки романа, однако оторопь берет от того, что называется основной идеей, а пуще того — читается между строк. И что яростно одобрили многие присутствующие, но не все. Итак, пост-посткоммунистичекое общество: реформы увязли сами в себе, денег нет, надежды тоже нет. А на бесконтрольных просторах нашей родины стригут купоны предприимчивые «америкосы», организуя всевозможные фонды, группы помощи и даже представительства церквей, а проще говоря — секты, зомбирующие бескрышовую публику. Жалко их? Да. Но это не повод искать нового (или хорошо забытого старого?) врага. В нашем духовно слабом и материально замученном обществе оч-чень легко возродить паранойю. УЙТИ ИЛИ ОСТАТЬСЯ? Месяц назад из Америки приехала моя школьная подруга Анна. Она была увезена туда два года назад, можно сказать, насильно: отец повез туда лечить от рака мать. Обстоятельства были таковы, что оставить детей он не мог. Уехали все, хоть Анна умоляла родителей оставить ее, но они не согласились, сказав, что она сможет вернуться, когда станет постарше. Она вернулась. За традиционными посиделками на кухне мы не заметили, как пролетело время. Я поняла, что ее сопротивление не иссякло. Сейчас она должна закончить издательский колледж, работает продавцом в книжном магазине… Друзья — русские, американцы, итальянцы, французы. Но влюбилась тем не менее в русского парня. Через год они собираются пожениться и переехать в Чехию: там открыл дело его старший брат. Что же ее страстное желание жить в России, прошло? Нет, однако у нее открылись новые возможности для работы и самореализации. Было бы глупо отказаться от них. Ее жених считает, что их будущие дети обязательно будут учить русский язык — без него величайшая часть мировой культуры будет им недоступна. Таким образом, они признают тот факт, что русский человек, оторванный от родины в более-менее зрелые годы, нигде больше не прирастает. Многие кочуют из страны в страну, становясь тем самым гражданами мира. К этому моя Анна и ее друг готовы. Но никогда они не перестанут считать себя русскими. Русскими будут и их дети. Далеко зашедшее за полночь время, помноженное на некоторое количество водки, привело нас к интересному рассуждению, что скоро межнациональные различия совсем сотрутся. Наша планета — запыленный шарик, а пыль — это мы. Надо иметь мужество, чтобы по-настоящему признать это, осознать, что ты — искорка жизни, сгусток разума, имеющий огромную ценность, но находящийся в лапах неумолимой и загадочной Вселенной. Я не могу не признать, что мне решительно все равно, кто по национальности тот или иной человек, интересно лишь, к какой культуре он принадлежит. «ЗУБЫ — ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО У НЕЕ ОСТАЛОСЬ СВОЕГО…» Американская культура, конечно, прочно внедрилась в культуры других стран. Однако на рубеже времен все становится сложнее: водоворот культур автоматически предполагает их интеграцию. Яростный протест против «америкосов»-агрессоров — обратная сторона страха быть стертыми с лица земли. Сильнейший экономический упадок в конце 20 века России повернул взоры ее обывателей «туда», где люди лучше живут, где больше (на первый взгляд) возможностей, где можно лечить то, что в России лечить не возьмутся. Таким образом они и выглядят агрессорами, властителями кошельков и помыслов. С другой стороны культурный продукт америкосов занимает первые строки во всевозможных хит-парадах, топ-коллекциях, кино- и видеообзорах. Их смотрят, слушают, обсуждают. Читают, правда, в меньшей степени, потому что книжная и вообще печатная культура стала там элитарной. У нас же остается массовой на таких огромных пространствах. Куда не привозят газеты и книги — доходят радиоволны… По замечанию писателя О. Елисеевой, американская культура намертво приковала взоры к экрану, сцене — это культура зрелищная. Место же российской культуры — гораздо более скромное, оно где-то там, в заэкранье, с потрепанной книжкой в руках. Итак, мы, порой плюясь, все же смотрим «их» зрелища, ругая толстых тупых гоблинов-американцев. Но элементы американской культуры, проникая к нам, неизбежно подвергаются обрусению. Так, американский президент частенько троекратно лобзает русского при официальной встрече — где еще такое положено по этикету? Примеров можно привести множество, но суть в том, что какая бы сволочь ни попала к нам, она все равно увязнет в болоте. Завоевать русских нельзя в принципе — это особая форма сознания, состояние души, которое все больше распространяется по миру вместе с его носителями. Пока это для многих американцев экзотика, некая первобытная разновидность человека, но в этом-то и заключается слабость их позиции. Покупая по дешевке русские мозги, они не понимают, что покупают тем самым мощнейшую прививку, которая рано или поздно даст интересные всходы. Мы же можем долго махать кулаками — но генеральная драка все равно уже была. Как говорится, «Мужик, у тебя уже все было…». И вместо того, чтобы обратить в свою пользу бушующие тенденции, можно обрести репутации той самой бабушки, у которой единственное, что осталось своего — это зубы. ГАЗОНОКОСИЛЬЩИК-2000 На заседании «Бастиона» я упомянула о своем несколько ненормальном знакомом — англичанине Дэвиде Колде, который вот уже без малого шесть лет живет в России. Но при этом он не знает русского языка, мотивируя это тем, что русский язык помешает ему учить других (он преподает английский). Однако уже после он рассказал, что живет здесь потому, что огромная широта и многогранность русской натуры привлекает его. Он уже болен этой заразой, которая только начинает проникать на Запад. Он ездить зайцем, обожает «ёрш», тащится от русских женщин, ругается матом, поет песню «Ой, цветет калина!» — ее он выучил по-русски. Но при этом старается остаться верным себе, англичанину, поэтому тщательно убирает и стрижет газон перед оном своего кабинета на курсах английского языка. Собирается сажать там цветы. Уезжать не собирается ни под каким видом, даже если будет очередной кризис, а после 17 августа 1998 года он чуть не умер с голоду, поскольку все деньги отдал за годовую визу и за квартиру. Но не уехал! Итак, некоторые жители «Бастиона», наконец, увидели цель. Ведь осознать, кто твой враг — это уже половина победы. Однако это не совсем верно — плыть настолько против течения. Все равно смоет, какими бы ни были крепкими стены. И тогда будет совсем грустно, ибо, когда схлынет вода и бастионовцы вернуться домой, в «Бастионе» они обнаружат совсем других обитателей, которые будут пить ёрш, стричь траву, а также страстно обсуждать достоинства русской литературы, но… с акцентом. М. Кудрявцева